Зверь
Шрифт:
– Один. Как уведел меня, козел, страшно напугался, затрясься весь и стал божиться, что завтра же отдаст все деньги с процентами.
– Где он расчитывал достать деньги?
– Я без понятия. Он только сказал, что появился классный "бычок", которого "доить не передоить".
– Первый раз слышу, что быков стали доить.
– Так сказал Свистун. Я за что купил, за то и продаю.
– И что было дальше?
– Я ему пообещал, что если он и сегодня не отдаст долг, то я ему башку откручу. Он вновь меня заверил, что отдаст все с процентами. Достал бутылку
– Всю бутылку выпили.
Тугрик усмехнулся, самодовольно как профессионал проговорил:
– Да мне бутылка, что слону - дробина. Я бутылкой опохмеляюсь. Правда, сам Свистун пил мало, говорил, что у него свидание с какой-то бабой.
– Когда ты от него ушел?
– Я на часы не смотрел. Но примерно в одиннадцать или в половине двенадцатого. А что?
– А то, что твоего дружка сегодня ночью у той самой бабы зарезали.
– Правда что ли?!
– Сквозь землистый лагерный "загар" Тугрика явственно проступила бледность. Он, наконец, понял, что я вовсе не шучу. Так вот ты почему ко мне, начальник. Считаешь, что это я - Свистуна.
– Нет, я так не считаю. Но кто-то очень хочет, чтобы я именно так считал.
– Не понял?
– У тебя был охотничий нож с наборной ручкой из цветной пластмассы?
– Ты что меня за вахлаха какого-нибудь держишь, начальник?! возмутился Зеленский.
– Это ж для меня верная статья!
– Тогда где, когда и у кого ты видел такой нож?
– Да никогда я не...
– начал было Тугрик, но тут же осекся.
– Хотя потой. С наборной, говоришь, ручкой?
– Да.
– Три дня назад я видел такой нож у Шкилета на квартире.
– Кто он такой?
– Сосед мой Виталий Попов.
– Он живет в этом же доме?
– А то в каком же. В сорок восьмой квартире.
– Чем он занимается?
– А хрен его знает, - пожал плечами Зеленский.
– Ворует, наверное. Чем он ещё может заниматься. Но так, по мелочи. Неавторитетный вор. Среди братвы ходят слухи, что он вам стучит. Поэтому с ним никто не связывается.
– Как же ты у него оказался?
– Три дня назад утром подкараулил он меня у подъезда, затащил к себе, сказав, что есть интересное предложение. Ну я и зашел. Неудобно было отказывать. А у него на столе бутылка. Шкилет принялся нарезать колбасу, огурчики там, помидорчики и все такое, а мне дал охотний нож с наборной ручкой и попросил открыть банку консервов. Я ему ещё сказал, - зачем, мол, такой нож портить? А он ответил, что ничего с ним не случится, что нож из рессорной стали. Ну я и открыл им банку. Неужто Шкилет Свистуна? Чтобы такой доходяга? Что-то мало в это верится.
– Поживем - увидим, - дипломатично ответил я. Мои предположения полностью подтвердились. Теперь и к гадалке ходить не надо - эксперты обнаружат на ноже отпечатки пальцев именно Зеленского. Грубо работаеют господа "мокрушники". Грубо и где-то по большому счету нагло. Но ничего, ещё не вечер, мы ещё сыграем вам "цыганочку с выходом", вытащим на белый свет ваши поганые рожи. Это я вам клятвенно обещаю.
Но как показали дальнейшие события, я был также далек от
– Зачем же он тебя прозвал? Лишь затем, чтобы выпить?
– Нет конечно. Когда выпили, стал предлагать обчистить одну богатую квартиру. Убеждал, что дело верное. Но я отказался.
Я записал показания Зеленского. В комнату вошел Игорь и протянул мне лист, исписанный мелким, убористым почерком. Я мельком ознакомился с объяснением Поливановой. Она подтверждала, что Тугрик пришел вчера домой около двенадцати часов ночи и больше никуда не уходил.
Уже собираясь уходить, я спросил Зеленского:
– Слушай, Сеня, а ты знал, что прошлый раз тебя сдал Свистун?
Он набычился, покраснел, сжал пудовые кулаки, на широких скулах заходили желваки. Проговорил с присвистом:
– Вот козел! Так ему, суке, и надо! Собаке - собачья смерть!
Решил съездить на квартиру Свистунова. Там были сущие Содом и Гоморра. Кто-то здесь навел капитальный шмон. Все было перевернуто вверх-дном. Что-то искали. Что? Судя по тому, что перерыты все вещи, что-то небольшое и компактное. Возможно деньги. Ничего, разберемся.
Глава пятая: Ачимов. Клуб юных моряков.
Много чего видел я за свою долгую следственную практику, но жестокое убийство подростков Вадима Сунжикова и Наташи Субботиной потрясло меня до глубины души. Правда. Даже стал плохо спать по ночам - мучили кошмары. У кого могла подняться рука на детей? Сейчас много говорят о милосердии, всепрощении, объявили даже мораторий на применение смертной казни. Но только как можно такое прощать? И разве тот, кто это сделал заслуживает жизни? Однако, преступника ещё надо было найти. Вот именно. А сделать это будет непросто. Совсем непросто.
Вадим и Наташа отдыхали в лагере "Клуб юных моряков". И я решил начать именно с него и на прокурорской "Волге" отправился в лагерь. "Клуб юных моряков" располагался в сосновом бору на берегу небольшой бухты, примыкающей к шлюзу, и представлял собой довольно печальное зрелище. На небольшом пятачке, огороженном тонкими жердями от каких-то двухэтажных строений, больших железных ангаров, стояла старая армейская палатка, длинный деревянный стол, а под навесом топилась железная печь, возле которой хлопотали две девочки лет по тринадцать. В двадцати метрах от палатка на обрывистом берегу располагалось корабельное стомиллиметровое орудие. Воспитанники клуба были одеты в синюю парусиновую робу, какую носят на подводных лодках.
У проходящего мимо подростка спросил:
– Мне нужен ваш директор. Как его найти?
– Командир, - поправил меня паренек .
Я разглядел на погонах мальчика две выцветшие от времени лычки.
– Так точно, товарищ младший сержант, командира.
– Я старшина второй статьи, - высокомерно ответил паренек.
– Сейчас его позову.
– И направился к палатке.
Минуты через три из палатки вышел пожилой сухощавый мужчина в точно такой же как у ребят форме, но на погонах у него было по две больших звезды. "Капитан второго ранга", - вспомнил я флотские вонские звания. Мужчина подошел, спросил: