Зверь
Шрифт:
Юлька выскочила из-за угла. Я весело рассмеялась и уставилась мимо нее в надежде, что и Фил тоже вот-вот выйдет оттуда. Но увы.
— А где Вадим? — задала я вопрос, в ответ на который подруга тут же вылупилась на меня и развела руками.
— Ты серьезно? — проговорила она обиженно. — Для того мы и встретились, чтобы поговорить об этом наркомане? Ты вообще за свои действия отвечаешь, Маш? Миха-то уже «отошел». А тебе все мало. Хочешь еще горя тяпнуть?
— Вот суки! — вдруг выкрикнула я, саму себя, признаться, напугав. — Как же вы достали…
Последнее прошептала и
— Эй… ты рехнулась, что ли? — растерянно спросила девушка, уже не считавшаяся моей подругой. Друзья не читают нравоучений и не предъявляют претензий. Это участь тех, кто скучно живет.
— Да, — кивнула я и, развернувшись, пошла прочь.
Филатов за мной не пришел. От этого стало еще хуже. Некуда было податься. Я не хотела ехать домой, но все равно поехала. Слишком замерзла, опасалась простудиться. Под ногами расстилались лужи, образовавшись из-за подтаявшего снега. Оттепель. Так всегда перед сильными морозами. А потом гребаный гололед.
Дома я быстро привела себя в норму, благодаря сухой теплой одежде, чашке горячего чая и какого-то старого рождественского фильма, что шел по телевизору. Не особо интересуясь сюжетом, просто сидела и заставляла себя смотреть на экран. Нельзя было думать о Вадиме, но я думала. Не могла справиться с тревогой.
Так прошло достаточно много времени, если судить по закончившемуся фильму, пока вдруг не раздалась трель дверного звонка. Подскочив я сорвалась с места и, не глядя в глазок, распахнула дверь и онемела. На пороге стоял Филатов с полупустой бутылкой пива. Он не был пьян в стельку, но все же немного пошатывался.
Я ошеломленно попятилась и встала спиной к стене, на кончиках пальцев ощутив холод. Вадим смотрел на меня так, словно решился на что-то страшное. Ком, застрявший в горле, не давал нормально вдохнуть, и я, приоткрыв рот, дышала отрывисто, так, словно только что вернулась с пробежки.
— Полночь уже… давно… — зачем-то выдавила я.
Он вошел, ногой шарахнул по двери, и та с грохотом захлопнулась. Фил поднес бутылку к губам, и я уставилась на его руку, всю окровавленную, со счесанными костяшками и опухшими пальцами. И только в тот миг увидела, что вся одежда Вадима перепачкана, а в некоторых местах даже порвана: карман джинсов несуразно болтался вдоль бедра, словно язык измученного пса; косуха разошлась по шву на плече; на ботинки налипла грязь.
— Я знаю, — отрезал Фил хрипловато и как-то упрямо шагнул ко мне. Схватил за шиворот и прижал к себе так, что мои легкие свернулись и развернуться не обещали. — Прости… — он втянул носом воздух, вдыхая запах моих волос и добавил, — просто прости, ладно? Я не хотел.
— Что… — отодвинулась, не без труда, конечно. — Что ты сделал, Вадим?
— Подрался.
— Я вижу. С кем?
Он вздохнул, опустил голову, подумал немного, а затем поднял глаза, и от этого взгляда у меня что-то сжалось внутри. Так странно было видеть смятение, подавленность и растерянность в темном силуэте этого «монаха нашего времени», что я подалась к нему и повторила:
— С кем ты подрался?
Фил посуровел и уставился на меня уже исподлобья, вынуждая притихнуть. Но все-таки ответил, тихо, ровно
— Мария, пойми, я никому не позволю причинить тебе вред. Просто так вышло, двое из компании Каспера, решили проследить за мной, чтобы добраться до тебя. Я повел их другой дорогой. Той, где мне могли помочь. Саня подсказал, когда нас будут ждать. Друзья твоего брата на редкость шустрые и смышленые. Они чуть не «завалили» одного из тех придурков…
— Ты об убийстве? — прошептала я.
— Именно.
Снова отхлебнув пива, Вадим покачал головой, при этом хмыкнув, и спросил, так и продолжив таращиться на горлышко пустеющей тары:
— Ты злишься? Знаю, что так и есть. Ты всегда на меня злишься. Но и прощаешь тоже всегда.
— Вот потому и не зарывайся, — резанула грубо и ушла на кухню, чувствуя как дрожат руки от беспокойства за этого ненормального.
Филатов закопошился в прихожей и, скинув ботинки и куртку, вошел следом за мной. Сел на стул, громко звякнув бутылкой о столешницу, и попросил:
— Посмотри на меня.
Я удивленно вырвалась из задумчивости и вскинула на него подозрительный взор. Фил глядел испытующе, слегка прищурившись, а потом сказал:
— Знаешь, я с самого начала не пытался тебя отшить. Я вообще ничего не добивался от тебя. Мне было плевать, но в то же время любопытно. Ты та, кто не может быть с человеком, подобным мне. Я — отстой. Простой чувак из подворотни, тупо затесавшийся в твое пространство. У тебя есть семья… крутой брат со связями. Он помогать мне бросился ради тебя. Потом Санька вдруг решил, что способен вытащить меня из… всего этого. И тоже ради тебя. Посмотри, Мария, все вокруг готовы помогать тебе. Все любят тебя. А я… что я? На кой-хер я вообще здесь нужен? То есть… — Филатов растерянно развел руками. — Что я забыл рядом с тобой? Ты хотя бы осознаешь, насколько сильно можешь ошибаться во мне? Маш… Машка… Мария. Очнись ты, а! Раскрой глаза. Я конченный «торчок» и даже не скрываю этого. Моя мать — шлюха, насосавшая на крутую тачку за спиной у отца. А он, в свою очередь, полный урод, который сам свалил к молодой бабе. Что за блядский мир…
И он замолчал. Я тоже не вымолвила ни слова, потому что поняла: впервые за все время Фил со мной полностью откровенен и честен. Он никогда не лгал, но и не открывался мне. Кроме поведанной истории о матери конечно. Но вот теперь, сидя у меня на кухне, Вадим внезапно ссутулился, словно прибитый жизнью подросток. Он нуждался в любви, как бы сопливо это не звучало.
Я тихонько присела рядом, коснувшись его пораненной руки, а он удивленно повернулся ко мне и внимательно заглянул в глаза.
— Ты уверена, что хочешь видеть это чуть ли не ежедневно? — спросил хрипловато.
А я невпопад и с глупой улыбкой:
— У тебя красивые губы. И глаза тоже… — Филатов моргнул, оставаясь серьезным, и я добавила, — и мне важно, чтобы ты жил. Понятно, что ты вечно лезешь на рожон, сам нарываешься на проблемы. Но просто живи, ладно?
Вадим, будто поражаясь моему упрямству, покачал головой, закатив глаза, и, притянув к себе за плечи, просто обнял. Чмокнул в лоб и пробормотал:
— Ненормальная.