Шрифт:
Грохот под мостом стоял такой, словно по нему шли поезда, а не скользили лёгкиеавтомобили. Мост был старый, перекрытия ходили ходуном. Власти уже давно заявили о необходимости перекрыть движение и провести капитальный ремонт, но всё почему-то не начинали.
Серёжа сидел на бетонной балке, выкрашенной поочерёдно жёлтыми и чёрными полосами с целью обозначить границы моста для флайкаров. Владельцы последних в таких допотопных предупреждениях не нуждались, ведь у всех, кто мог позволить себе летать, а не ездить, в программу автопилота и навигатора была вбита карта города. Полетишь на флайкаре прямо в стену, и машина заберёт у тебя управление, чтобы выровнять курс. Но жёлтые с чёрными
Чтобы не отморозить себе почки или хотя бы зад, Серёжа подложил под себя картонку. Эту он утащил из мусорного контейнера при ресторане. Бог его знает, что в этой коробке было до того, как её выбросили – главное, что картон был толстый, и сидеть на нём было не холодно. Даже теперь, когда шёл снег, а температура опустилась до минус девяти градусов по Цельсию.
Замёрзнуть можно было и на картонке, но мальчик не собирался надолго тут оставаться. В этом месте он хотел съесть шаурму, почти честно заработанную за непыльную работёнку. Владелец забегаловки просил Серёжу проследить за его женой, и паренёк выполнил задание на «отлично». Увидев фото жены с любовником на растрескавшемся экране смартфона, владелец фуд-трака сорвал с себя передник и, ругаясь по-китайски, бросился к своему ржавому седану. Он даже не закрыл фургон-столовую, чем несказанно обрадовал Серёжу. Набрав себе полные пакеты еды, он всё же опустил створки и притворил дверь, чтобы никто, кроме него, пока фуд-трак не ограбил.
Шаурма была холодной, но вкусной. С куриным мясом, салатом, морковкой, перцем, помидорами и каким-то чудесным соусом, теперь капавшим на облупленную жёлтую краску. Такой вкуснятины мальчик давно не ел: беспризорнику добыть еду непросто, и случай с фургоном – большая редкость. Обычно приходилось доедать просрочку, найденную в мусорных контейнерах за ресторанами и магазинами. Вообще, подумал Серёжа, откусывая от шаурмы, помойки за ресторанами – золотая жила, если сравнивать с другими заведениями. За магазинами еда попадается куда реже. Продавщицы удавятся, но не отдадут просроченную колбасу голодному уличному мальчишке.
К своим одиннадцати годам Серёжа отчетливо понимал своё место в мире и не строил иллюзорных планов на будущее, как его мечтательные обеспеченные сверстники. И то, что в школу Серёжа ходил только год, не отнимало у него смекалки, натренированной на улице.
Внизу кто-то закричал. Мальчик, продолжая жевать, посмотрел вниз – там, у опоры моста, стоял серебристый флайкар. Задняя дверца с одной стороны была открыта, и в салоне кто-то возился. Через пару секунд на снег выпрыгнула девушка в разорванном платье. Она пробежала несколько метров, прикрывая грудь лохмотьями, когда раздался выстрел. Девушка споткнулась и упала. Дверь флайкара тут же закрылась, и машина взмыла вверх. Быстро набирая скорость и высоту, флайкар вскоре растворился в золотистых облаках.
Серёжа положил в рот последний кусок шаурмы и присмотрелся к девушке внизу. Та лежала на том же месте, но, кажется, ещё шевелилась.
Пораскинув мозгами, Серёжа решил, что от него не убудет, встал и прошёл по балке до проёма в стальной опоре моста. Подвесные дорожки, рассчитанные на ремонтников, вели к люку, за которым в узкой шахте вниз вела вертикальная лестница. Ступеньки были ледяными, это чувствовалось даже через вязаные перчатки, найденные Серёжей в парке ещё той зимой.
Спускался он несколько минут. Сам себе мальчик уже тысячу раз сказал, что девушка давно умерла, и он впустую тратит время. Но поворачивать назад не хотелось. Была у него странная привычка – всё начатое доводить до конца. Иначе зачем было начинать? Упрямство
Рядом с девушкой мальчик застал старика-бездомного, уже спустившего штаны и задравшего платье умиравшей. Кряхтя, дед опускался на колени около маленького девичьего зада. Серёжа подобрал валявшийся неподалёку обломок кирпича и метнул его в бездомного. Кирпич попал старику в голову, когда тот уже направлял покрытый ступьями член между ног девушки.
– Ай, блядь! – крикнул старик, потеряв равновесие и завалившись на бок.
– Ты… Ты чего творишь?!
– Старый извращенец, – беззлобно сказал мальчик, подбирая второй кусок кирпича.
За свою бездомную жизнь он повидал и не такого, так что шока не испытал.
Но и мимо он пройти не мог.
– Чего, сам хочешь отхватить? – хрипло прокаркал дед, вставая на ноги. – Я девку нашёл, моя она!
Только тут старик понял, что перед ним ребёнок.
– Впрочем, – задумчиво сказал дед. – Зачем мне мёртвая, когда есть живой парнишка?
Он шагнул было к Серёже, но тут же получил вторым куском кирпича между глаз. Удар получился таким сильным, что дед пошатнулся, схватился за голову и сделал несколько шагов назад. Третий брошенный кирпич ударил его по виску, и старик рухнул, как подкошенный. Он уже не пытался встать и даже не шевелился. Обычно Серёжа проявлял солидарность по отношению к другим бездомным, но всегда были исключения. Не выпуская старика из видимости, он приблизился к девушке. Увы – жизни в ней не осталось.
Распахнутые глаза остекленели, снег на её щеках уже не таял. Вздохнув, Серёжа собрался было убраться от трупа подальше, но тут ему в глаза ударил свет прожектора.
– Не двигаться! Полиция Владивостока!
Мальчик замер, но глаза его метались в поисках пути к отступлению. Увы, до опоры, в которой была лестница, было метров двадцать, да и пока он карабкается, его спокойно смогут подстрелить. С другой стороны была река, но лёд встал недавно и оставался хрупким, да и куда он по нему?
Место открытое, подстрелят легко и с удовольствием. Так что Серёжа остался на месте.
От полицейской машины к нему направлялись двое в серой форме и сверкающих зеркальных шлемах с высоким забралами, закрывавшими лица. У одного в руках был пистолет, дуло которого смотрело на Серёжу. Второй остановился рядом, дотронулся до шлема в области уха:
– Диспетчер, у нас двойное убийство. Подозреваемый – зверёныш.
Зверёнышами называли всех беспризорников. По аналогии с взрослыми бездомными, которых звали животными или зверями. Спрашивать не было нужды – по мальчику и так всё было видно. Истёртая осенняя куртка в мороз, дырявые джинсы в пятнах, рваные чёрные ботинки, явно с чужой ноги, давно не мытые и не стриженные чёрные патлы, выбивающиеся из-под шапки-носка. А ещё худое лицо со впалыми щеками, на котором карие глаза казались больше. Такие, как Серёжа, были не редкостью – двадцать семь миллионов беспризорников в стране, преступления с их участием оставались ежедневной рутиной для полицейских. Так что глаз у людей в сером был намётан.
Дед застонал и заворочался.
– Этот живой, – удивлённо сказал тот, что держал пистолет. – Надо «Скорую» вызвать.
– Да какая ему «Скорая», бомжу этому… – Первый полицейский подошёл к старику и несильно пнул его в рёбра. – Эй! Идти можешь?
– Могу, начальник! – прохрипел тот.
– Так иди отсюда, нечего мне статистику портить.
Полицейский отвернулся и пошёл назад, а дед, украдкой глянув на мёртвую девушку, быстро выбросил вперёд руку, что-то схватил и спрятал.