Звери на улице
Шрифт:
Да, пилить и валить деревья в тайге — большое искусство. Вот и сейчас пила переливчато пела, вгрызаясь в твердую древесину кедра, плюясь во все стороны опилками, а работа подвигалась медленно: крепкий попался ствол. Не один десяток лет простоял кедр и стал от этого только тверже. У других пильщиков то там, то тут с шумом и грохотом валились деревья, а этот кедр упрямо стоял на своем корневище, будто не хотел подводить своих жильцов! Как же так: сдать квартиру, да еще кормящей матери, а потом завалиться — Самому не жить и квартирантов задавить…
Не знаю точно, это ли удерживало
Что было в это время с мамой-медведицей? Ведь никакое землетрясение не может сравниться с тем, что пришлось ей испытать.
Жилище ее тряслось и раскачивалось, и, по всей видимости, вот-вот должно было рухнуть.
Очень страшно было: солнечный луч светил прямо на красный железный шлем человека, и от этого казалось, что на голове у этого шумящего и жужжащего существа — огонь, целый костер. Как же бежать? Дорога одна — прямо на это красное пламя. А принято считать, что огня медведи боятся.
И потом, детеныш. Он спал, причмокивая во сне и поуркивая. Что делать с ним? Как разбудить? Он-то еще совсем малыш — ходить не умеет. Сразу попадет в лапы к этим красноголовым.
Притаилась медведиха в дупле, стала ждать.
И дождалась — рухнул кедр.
Медведиха вздрогнула и прижалась к дереву так, чтобы детеныш удар меньше почувствовал, чтобы его совсем не придавило.
Свалили дерево, но самое страшное оказалось впереди. Ствол подцепили и медленно поволокли. Вот когда натерпелась страха медведиха. Швыряло и бросало ее в разные стороны. При этом медведиха изворачивалась, упиралась лапами в стены дупла — что только не делала, чтобы все удары пришлись на нее и ни разу не ударили детеныша! Мать всегда мать, даже если она медведиха. Надо сказать, что мох во многом помог уберечь от ударов сосунка. Не зря медведиха с осени натаскала столько мха.
Когда ствол кедра волоком тащили через лес, маленький медвежонок даже не ушибся. К счастью, не так далеко стоял огромный тупоносый грузовик-лесовоз. Если бы медведиха выглянула из дупла, она увидела бы на радиаторе… медведя. Да, у грузовика этого была такая эмблема. Раньше у «Волги» на радиаторе был быстроногий олень, а у этой тяжелой рычащей машины — медведь.
Теперь к поваленному кедру подошли сучкорубы. Ведь армия вальщиков леса имеет в своем составе специалистов многих профессий. Первый пильщик — моторист. Его дело — спилить дерево и свалить. Но сваленное дерево — это еще не ствол: оно все в ветках и сучках. Они-то никому не нужны. Вот вторым и принимается за дерево сучкоруб с топором. Он обрубает у дерева все ветки и сучки, и дерево это превращается в ствол.
За сучкорубом идет трелевщик-тракторист. Он-то и вытаскивает ствол из леса на дорогу. А здесь строповщики в больших жестких рукавицах опоясывают ствол железными тросами и кричат крановщику:
— Эй, там, вира помалу!
Эти строповщики и обнаружили медведицу с детенышем. В темном дупле сразу не разглядеть было: мох это или медвежий мех. Притаилась мать с детенышем.
Вот тут и пришла озорная мысль строповщикам и сучкорубам: «Давайте, братцы, пошлем подарочек на лесной склад. Вот напугаются!»
Думали
Затем крановщик дернул рычаг, и связанный ствол медленно поднялся на воздух. Потом еще одно движение крановщика — и старый кедр стал спускаться на платформу грузовика-лесовоза.
К первому кедровику, который приютил у себя медведицу, привалили другие стволы, и, когда вся платформа была заполнена, бригадир лесовальщиков крикнул шоферу:
— Давай трогай!
А медведиха из дупла вылезть уже не могла. Так она, прижимая к себе детеныша, протащилась волоком по неровной лесной тропинке, была поднята краном ввысь, опустилась на платформу грузовика и теперь вот ехала в машине по тряской дороге, уложенной бревнами. Это была лесная лежневая дорога.
Думаю, что мало какому медвежонку-сосунку довелось так много и разнообразно путешествовать в первые недели после рождения. А наш медвежонок за долгое путешествие даже прозрел. Хотя в темном дупле ему ничего не было видно.
Тем временем медведь на радиаторе лесовоза уперся лбом в ворота лесосклада. Шофер грузовика при этом так загудел, что задремавшая было в дороге медведиха (может быть, ее укачало) проснулась и вздрогнула.
«Не плачь, маленький…»
— Открывай, что ли! — кричал шофер.
Раскрыли ворота, и медведиху оглушили выстрелы.
Тут она перепугалась не на шутку. Ведь медведиха-то была стреляная. Ей довелось однажды встретиться с охотниками, и где-то в боку она носила засевшую пулю. О, она отлично помнила об этом! Тогда звук выстрела и жгучую боль в боку она услышала и ощутила в одно время. А сейчас эти отвратительные хлопающие звуки следовали подряд один за другим. И, как назло, проснулся детеныш, перестал сосать, стал хныкать.
Вот беда так беда.
Медведиха притаилась — хотела выглянуть, но не смогла. А жаль! Она бы увидела просторный двор лесосклада, одинокую, брошенную людьми автомашину-лесовоз. Довольно далеко, где-то в углу огромного двора, — бревенчатый домик, куда пошли греться шофер и строповщики. Вокруг же не было ни души.
А выстрелы?
Никто и не стрелял.
Просто за забором склада была лесобиржа. Проще сказать, штабели свеженапиленных досок. Их перекладывали — сбрасывали — строповщики. И доски эти хлопали так, что издалека казалось — стреляют.
Да, самое время было бежать. А детеныша, который еще не умел ходить, надо было взять зубами за загривок. Совсем ему это не больно. Так все медведи делают.
Но медведиха упустила время. Теперь ей не то что бежать — повернуться негде было.
Упущенное время, как известно, не воротишь.
Прошло несколько минут, совсем тихо стало кругом. А тут как раз подошли к лесовозу рабочие, начали сгружать стволы. По сгруженным стволам люди забегали и затопали.
Кто-то кричал:
— Эй, Маша, давай рулетку!