Звериная страсть
Шрифт:
На губах его заиграла согревающая душу улыбка, и, не раздумывая, я вышла за ним на улицу.
Луна висела низко в небе, отбрасывая мягкое сияние на заснеженные палисадники, когда шли мы мимо них рука об руку.
Чувствовала я, как нарастает предвкушение в груди моей трепетно, пока мы продвигались на окарину к старому сеновалу.
У входа заснеженного Лукьян зажег маленькие лампадки, которые свисали со стропил. Душистый запах сена смешивался с мягким мерцанием свечей, создавая чарующую атмосферу.
Мы
Проговорили мы, небось, несколько часов, делясь своими надеждами и мечтами. Речи Лукьяна были прошептаны в мое ушко с такой нежностью, что, казалось, будто они ласкали сам воздух у моего лица, как колоски летнего посева.
Пока он говорил, кончики пальцев его выводили узоры на тыльной стороне руки моей, вызывая отклик трепетный по всему телу.
В разгар разговора взгляд парня стал более пристальным, смесью тоски отчего-то наполненным.
Не в силах сопротивляться боле, Лукьян наклонился и прижался губами своими к моим, распыляя меня до истомы в медленном поцелуе.
Поцелуй этот был нежным и сладким. Растаяла я в уютных объятиях мужских, чувствуя, как между нами расцветает любовь.
Но как бы сильно я ни желала его, понимала я, что дальше не можем мы зайти. Еще предстояло нам сыграть свадьбу летом, и поэтому, хранила я добродетель свою и невинность девичью в строгости, так ожидая дня заветного того всем сердцем и душой.
С тщательно скрываемым сожалением в глазах Лукьян понял мою робость и колебания.
С тихим вздохом он отстранился, заглянув мне в лицо.
— Выходи за меня, любовь моя, хоть завтра! Свяжем наши жизни вместе поскорее, ибо знаешь и ты, и я, что созданы мы друг для друга лишь!
Я не могла не улыбнуться и не рассмеяться его нетерпению ярому, догадываясь, почему торопится он так.
С нежностью беру его лицо в ладони свои, подыскивая слова нужные.
— Знаешь, любовь моя, сердце мое замирает каждый раз лишь от одно взгляда твоего, но давай не будем торопиться, Лукьян… У нас есть время, чтобы набраться мудрости побольше и обучиться ремеслу разному, прежде чем объединимся мы в единое целое и займёмся семьей нашей.
Глаза парня блеснули далеким пониманием, а лицо смягчилось от восхищения и глубокой привязанности.
Взял он руки мои и нежно прильнул к ним губами.
— Ты права, краса моя! Настоящая любовь терпелива, и будем мы дорожить каждым мгновением ее, ведая, что союз наш будет ещё крепче, ещё прекраснее, когда время придёт.
Мы оставались в объятиях друг друга, глядя на звезды, пока ночь медленно клонилась к рассвету.
Я укуталась в овчинный тулуп потеплее, улыбнувшись, ощущая мерное дыхание жениха на шее своей.
— Месяц мой ясный… Ты же не покинешь меня, когда солнышко
Жертвоприношение
Утро началось с какофонии криков и суматохи, доносившихся с улицы. Мы с Лукьяном вскочили на ноги одновременно, не совсем понимая, что происходит.
Спустившись по лестнице, я оказалась в его бережных объятиях. Янтарные глаза парня по-заботливому засветились, и он нежно поцеловал меня в лоб.
Мы вышли на встречу студёному утру, Лукьян прикрывал меня краем своего полушубка от снежных потоков, пока пробирались мы через заметённую деревню к центру разгорающихся волнений.
Деревенские бабы горячо спорили, в их голосах звучали страх и смятение. Они громко восклицали, вещая о жуткой находке, сделанной на окраине леса ранним утром.
С часу того назад найдено было тело безжизненное, разодранное на части с жестокостью особую. Все вокруг кровью залито было.
Древляне единодушны были в том, что дело рук это вурдалаков окоянных, которые с хладнокровием редчайшим с несчастными в чаще заплутавшими расправились образом таким.
— Стой, бабы!! Не галдеть!
Толпа внезапно расступилась, и в нее ворвалась ведунья разгневанная.
Послышались перешёптывания недовольные. Некоторые обвиняли ее в том, что именно она не смогла защитить деревню своими защитными ритуалами.
— Загузасткам слова не давали! Цыц!!! — огрызнулась баба Озара с неимоверной яростью в глазах.
Но это не сработало и перешёптывания лишь усилились.
Тогда выступила в защиту бабушки я, заявив, что ее обряды защитные должны были сработать с полнолунием новым вновь, иначе не спасали бы они деревню от тьмы все эти лета.
Но тут выступила дочь старейшины деревни, Беляна, и заявила неожиданно, что видела меня на окраине деревни этой ночью, тем самым уличив меня.
Гнев и все подозрения древлян молниеносно переключились на меня.
Лукьян сразу заслонил меня от их взору, заявив о моей невиновности при всех, но признаться не решался, что ночь мы всю вместе провели. По обычаям местным, если бы известно стало, что девица незамужняя ночь наедине с молодцем провела, запятнало бы это честь девичью. Ой, запятнало!
Благодарность за то, что теперь он — зашита и опора моя, согревала меня, но деревенские по-прежнему враждебно взирали на меня и Озару.
Я сжала кулаки, с досадой наблюдая, как Беляна насмехается надо мной, от толпы удаляясь.
Вспыхнуло во мне непреодолимое желание погнаться за ней, но бабушка схватила меня за руку, удерживая на месте.
— Окстись! Не дури, Шурка!
Она шепотом предупредила меня, что никто в деревне мне уже не поверит, и лучше будет, коли буду я просто молчать.