Звериная страсть
Шрифт:
Я осторожно ступила в гостиную. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в камине. Замерев на пороге, я слилась с темнотой.
— …Кирилл, сегодня твоя очередь идти на вылазку. Чего ты до сих пор здесь? — раздался голосок Рати, привлекая мое внимание к месту, где он возлежал у камина. Трепещущее пламя озаряло его взъерошенные темные волосы, ложась тенями на уставшее лицо.
— Я… Я собираюсь уйти этой ночью. Моран приказал мне остаться и заняться готовкой на вечер, — голос Кирилла был едва слышен, поскольку он сидел,
Когда я прищурила глаза, пытаясь разобраться в происходящем, меня обуяла жалость. С тех пор как я прознала о столь печальной судьбе Кирилла, мое сердце щемило при виде его. При этом я понимала, что не должна его так жалеть. Он бы не хотел… И все же мысль о том, что он покинет нас на целую неделю, наполняла меня непредвиденной грустью.
Я сделала шаг вперед, собираясь присоединиться к ним, как вдруг крепкая рука обхватила меня за талию и властно потянула за собой.
Обернувшись, я с замиранием сердца обнаружила, что рядом со мной возвышается Моран, его лицо — непроницаемая завеса. Облаченный в свободную белую блузу, с серебристо-белыми волосами, затянутыми черной лентой, он источал авторитет.
Не говоря ни слова, он направил меня в глубину комнаты, его хватка была собственнической и неумолимой.
Рати и Кирилл повернулись к нам, их лица выразили крайнее удивление. Рати мгновенно приподнялся на колени, его брови нахмурились в безмолвном протесте, в то время и без того бледное лицо Кирилла, казалось, лишилось еще больше красок при одном только виде меня в компании вожака стаи.
— Вы двое, идите к столу. Пора собираться на семейный ужин, — холодным, как наледь на окнах, тоном распорядился Моран.
Когда мы переступили порог столовой, я набралась смелости и тихо произнесла.
— Прошу… если в тебе есть хоть что-то человеческое, не прикасайся ко мне так. Пожалуйста…
Моран приостановился, повернувшись ко мне с невозмутимым выражением. Его рука метнулась к моим скулам — прикосновение было грубым и деспотичным. Комната будто уменьшилась в размерах, когда его черные глаза впились в мои, наполненные неистовой ненавистью, заставившей мои колени подкоситься.
— Я имею право делать с тобой все, что пожелаю. Ты — моя собственность. И мне все равно, дышишь ты или нет. Это не играет никакой роли, — его голос был низким, а сказанное — наполнено ядом. — Но раз уж ты все еще жива и говоришь, приучайся подчиняться мне. Это мой дом, моя стая, мои порядки. А ты… — он склонился ближе к моему лицу. — Ты тоже моя.
Когда мужчина выпрямился, подтолкнув меня к столу, я осознала, что являюсь всего лишь пешкой в игре, гораздо более темной и извращенной, чем я могла себе и представить. В его игре.
Все собрались вокруг обильно уставленного обеденного стола под мягким светом канделябров, и в зале установилась густая тишина. Несмотря на весь мрак, окутавший прошлые деяния Морана, в том, как он проводил меня до моего места, чувствовалась неожиданная
Расположившись во главе стола, он производил неизгладимое впечатление лидера.
Юргис, сидевший на другом конце застолья, кажется, поперхнулся вином едва завидев нас.
К моему изумлению, напротив него сидел Казимир со скучающим взглядом, устремленным на книгу в руках. Осознание нахлынуло на меня, когда я поняла, что это была та самая книга, которая чуть не свалилась на меня в библиотеке.
Отсутствие Агния, которого я так желала увидеть, наложило морок на мой настрой. Где же он был?…
— Где Агний? — поинтересовался Моран, оглядывая всех собравшихся.
— Он отсыпается, так как всю ночь занимался твоими ранами. — заявил Рати, осмелившись выдержать пристальный взгляд вожака.
— Хорошо. Начнем без него.
Рука мужчины замерла в воздухе, направляясь к кувшину с вином. Его острый взгляд вдруг уперся в меня.
— Ты. Налей мне вина. Учись служить своему хозяину.
Я нервно сдвинулась на спинку стула, не желая встречаться с ним взглядом.
— Нет. Ты не мой хозяин.
С его стороны раздалось слабый рык, глаза вспыхнули гневом. Через мгновение его стул с шумом отъехал, и он резко поднялся.
Стремительно двигаясь, волколак в два шага преодолел расстояние между нами и оказался у меня за спиной.
— Я собрал вас всех здесь не просто так. Вам, наверняка, интересно, почему я позволил этому, — он опустил ладони мне на плечи, с нежностью проводя ими вдоль моих ключиц, в то же время прочно удерживая меня на месте, — войти в наш дом. И почему я использовал свою единственную печать на это. Ответ прост.
Отпустив меня, Моран обошел вокруг стола, за каждым его движением внимательно следили сидящие вокруг волколаки, их презрение было налицо.
— Эта метка подведет вас под монастырь. За любую попытку притязать на то, что принадлежит мне, — он с паузой пригубил вино из фужера, — придется поплатиться. Брать то, что по канонам волчьей метки принадлежит другому волколаку, карается смертной казнью. И это будет справедливо. Стоит лишь одному из вас приложить к ней свою лапу — я буду иметь полное право ее отсечь.
Усевшись обратно, Моран устремил на меня взгляд, лишенный эмоций.
— Итак, поведай же мне, моя дорогая, испытывал ли кто-либо из здесь присутствующих нежность твоей кожи? Опробовал ли ее мягкость на ощупь?
Я мельком скользнула взглядом по Юргису, который невозмутимо вертел в руках свой бокал. Почувствовав мой взгляд, парень ухмыльнулся, но по-прежнему неотрывно взирал на содержимое.
— Нет, — произнесла я ровным тоном, несмотря на весь страх, сковавший мое нутро. — Никто меня здесь не трогал.
— …Нет? — спокойно уточнил Моран, опуская свой фужер. — Ну, как скажешь.
Внезапно послышался звон разбиваемого стекла. Я испуганно вздрогнула и едва успела разглядеть в его руке осколки, там, где раньше был бокал.