Звезда Аделаида - 1
Шрифт:
Больше в хранилище письменной мудрости делать было нечего, и начало, как-то подозрительно рано для июня, темнеть, и простая, ясная, как море, освещаемое закатом в штиль, догадка поразила профессора:
– Я попал не в июнь, а в начало августа, поэтому такие длинные, тёмные, то душные, то грозовые ночи, поэтому так поздно светает и рано темнеет, поэтому солнце не доходит до точки зенита, а обретается довольно низко от него в полдень. От того и духота, что гроза одна уже была, но по этакой жарище придут и новые, более холодные, и погода сменится на обычную сентябрьскую.
Толстяк Габриэль закрыл снаружи дверь в хранилище разума, если его можно так назвать, но это действительно самое «умное» место в монастыре, и Северусу ничего не оставалось, как сконцентрироваться на образе спальни Квотриуса, где сейчас должен был лежать недостающий ингредиент для Сыворотки Правды, и приготовиться к аппарации в опочивальню младшего брата.
– Ульций Снеп в далёком десятом веке продиктовал своему сыну Корусу явную ложь, быть может, и непреднамеренно, если до самого почтенного старца и главы большого семейства лордов Снеп дошли уже искажённые факты,– думал Северус перед аппарацией.
Он старался превозмочь жуткую головную боль, терзавшую его мозг, рассуждениями на интересующую, насущную тему.
– Но, быть может, у составителя «Хроники семьи благородных чистокровных волхвов Снеп» были и свои причины так резко изменить историю рода.
Скорее всего, недостаточно «чистое» происхождение Квотриуса тому виной или… внезапно, невесть откуда взявшаяся боевая магия и волшебная палочка у моего возлюбленного, вместе взятые.
В любом случае, искажение имеет место быть, а уж о способностях и волшебном оружии возлюбленного… брата я сам позабочусь.
… Да так ли уж линейно время?..
____________________________________________________
* Надпись означает : «Иисус Христос - Победитель. Имеется в виду «Победитель Смерти»
* * Один ярд равен трём футам и составляет девяносто одну целую и около сорока десятых сантиметра.
* * * Палудаментум - пурпурный плащ полководца.
Глава 20.
Тох`ым нёс хворост, прижав кучу веток к груди и от жутких видений, охватывающих его поражённый лихорадкой мозг, чувствовал, что сходит с ума. Эти воспоминания из прошлой жизни были настолько ужасны, что иногда Тох`ым выл, как зверь, и плакал, как неразумное дитя, в надежде на то, что станет легче.
… Вот он сидит на резном деревянном, изукрашенном хитроумными вкраплениями кусочков кости, высоком сидении, не опираясь на тоже высокую и изукрашенную также, как и сидение, спинку. Тох`ым знает, что всё это деревянное сооружение называется «тх`рон», и на нём имеют честь восседать только величайшие вожди.
И всё бы хорошо, но Тох`ым испускает луч из своей деревянной палочки, вполне подчиняющейся ему, произносит непонятно, что обозначающее, но такое знакомое слово: «Крусио», и маленькая девочка, стоящая перед ним, падает навзничь и бьётся в судорогах непонятной боли.
Да, ей больно, ужасно больно, но тут к Тох`ыму подходит бледный человек с чёрными, до
отчего-то, очень доволен этим запахом.
Тох`ым принуждает человека в чёрном сделать что-то, тому не нравящееся, но он отказывается и смирно встаёт перед Тох`ымом, склонив почтительно, как перед вождём, голову. Снова тот же луч и то же слово вылетают из палочки и рта Тох`ыма, и вот уже стройный человек молча корчится на странных изукрашенных четырёхугольниках, отполированных до блеска.
И Тох`ыму нравится смотреть на жуткие муки людей, которые страдают по его вине, нет, его воле!
Девочка кричит, захлёбываясь, а человек только прикусил губу, чтобы не издать ни звука - гордый! Тох`ыму… тому Тох`ыму нравится этот человек, но он продолжает мучать и его, и девочку. А ведь оба - и мужчина, и девочка страдают, это видно по их изломанным в муке телам, уже захлёбывающемуся, не проходящему через сжатое в судорогах горло крику девочки и… строгому молчанию мужчины.
Наконец, Тох`ыму надоедает смиренное, а, скорее, гордое, молчание человека в чёрной длинной одежде, он говорит: «Фините инкантатем», и человек быстро, словно такая боль ему не в новинку, приходит в себя и встаёт с изукрашенного пола, не земляного, но из больших, блестящих плит, невиданного Тох`ымом никогда прежде в этой, рабской жизни, но, почему-то, знакомого.
Тут только Тох`ым замечает множество людей, склонивших покрытые чем-то белым лица, в чёрных широких и длинных, до земли, одеждах, и один из них поднял голову, как бы желая выказать стремление услужить Тох`ыму, сделав то, от чего отказался и за что был наказан черноглазый, бледный человек, так мужественно, прямо, как Тох`ым сегодня, перенесший сильную боль.
И вот Тох`ым произносит, обращаясь к уже не кричащей, а словно бы умирающей девочке то же: «Фините инканкатем», странные слова, и почему только Тох`ым помнит их? Но девочка продолжает биться в судорогах, постепенно стихающих и жалобно стонет, вскрикивает, как раненый воин, и плачет. Однако тому Тох`ыму из видения совершенно не жалко девочку, наоборот, он доволен её мучениями и радуется.
Потом… тот, ненастоящий, злой Тох`ым, подзывает к себе того низкорослого плотного человека с невиданными, серыми, как небо зимой, глазами и пухлыми губами и даёт ему ёмкость с жидкостью. Тот становится на колени и целует край багряной, длинной, красивой одежды Тох`ыма, преклоняясь, как перед великим божеством. Затем неуверенно, словно ожидая наказания - за что?!
– берёт ёмкость, не касаясь толстыми пальцами странно длинных, бледных до синевы пальцев Тох`ыма…
Но это же не мои пальцы, а конечности какого-то чудовища! У меня тоже длинные, но в человеческом понимании, пальцы, длиннее, чем у Истинных Людей, но примерно такие же, как у Х`аррэ…