Звезда Аделаида - 2

GrayOwl

– Вдруг опять на заднем плане, где-то в недрах мозга возникает ментальная связь высшего порядка, на расстоянии, без зрительного контакта. Кого ещё Дементор приволок? И так хреново, а тут… Так это может быть только один человек, по крайней мере, в этом времени… А чего же он хочет, ведь даже на пир не пришёл и смурной такой был… Молчит.

Мы со стариной Альбусом на протяжении целых двух месяцев отлаживали предварительными тренировками условленный сигнал, который могли слышать и передавать только мы - двое легиллиментов во всём Хогвартсе, да и в этом грёбанном «Ордене Пениса». В итоге мы могли передавать и получать его, находясь в своих апартаментах, которые, как известно, находятся на значительно разных уровнях

замка. Ну и попотели же мы - у меня от непривычного занятия дико раскалывалась голова, вот я и выпивал побольше коньячка. Думал, сопьюсь раньше, чем овладею этой системой.

Это новшество было придумано мною. Цель - чтобы меня не видели и без того презрительно относившиеся ко мне орденцы на своих… ну, ладно, наших заседаниях излишне помятым жизнью, содержащей слишком много Круциатусов Лорда на единицу времени. Потому-то после «обработки» всем Кругом или индивидуальными мучителями - я имею в виду, конечно, не подыгрывавшего мне Малфоя, а безумную Бэллатрикс, я вызывал Альбуса с площади, наложив на себя Дизиллюминационные Чары, чтобы магглы из соседних, нормальных домов не пялились попусту. Директор ретировался с заседания этих лентяев и прихлебателей, а потом мы шептались с ним под лестницей на второй этаж Только после передачи «вестей с опушки» я аппарировал в Хогсмид, и доплетясь до Хогвартса, лечился самостоятельно - всякими мазями и примочками. Часто именно эти минутные встречи с Альбусом, когда я передавал ему свежую информацию, спасали меня от очередной порции яда поядрёнее. Если мне везло, и были каникулы, тогда я позволял себе поваляться за ширмами у заботливой мадам Помфри. Ну а сейчас связь есть, как тогда… В давно забытые времена и воспомянутые вновь… Как же давно это всё было, а на самом-то деле так недавно!

В последний раз это было как раз сегодня, когда Квотриус отворил себе вены и звал меня мысленно до последней крохи рассудка, так он, кажется, говорил тогда, под сентябрьским дождём. Или он говорил как-то иначе, но всё равно сделал так, как обещал. То его обещание прозвучало за пару-тройку дней до отправления в этот мордредов поход, поцелуй нас всех Дементор за задницу!, - только и успел подумать усталый и голодный профессор.

Приближался пик обжираловки - все гости и родичи уже наелись лепёшек, перебробовав всевозможные соусы, коих, по правде, было действительно целое множество. Теперь все жаждали крови и хотели мяса.

– Откушайте же ныне славного, хорошо откормленного тельца, о семейство моё, и ты, высокорожденный патриций Сабиниус Верелий Конигус, вошедший в семью сию сегодня, и вы, отныне родичи мои, братья наречённой невесты моей, все высокорожденные патриции!
– сказал Снейп, поднявшись с оказавшихся, на его удивление, удобных подушек и подумав:

– Понаехали тут, а мой дом, между прочим, не резиновый. И чего они, неужели специально ради пиршеств многодневных припёрлись, все её шестеро братьев? Вот обжоры надоедливые! И откуда их занесло? С какого края Альбиона? Ишь, скрытные какие… Но точно, что не с востока. Восток я уже повидал. Навестил с дружественным неофициальным визитом в поисках неизвестного мне любовника, так сказать. А, оказалось, что известного с одиннадцати и, с небольшим перерывом, до двадцати двух лет. Хотя, если по правде, то на востоке острова нас не ждали и не звали…

Руки его тем временем автоматически ловко разделывали здоровенного, мягкого, прожаренного, но такого жирного тельца, что Северус порешил для себя окончательно и бесповоротно:

– Пускай в моём желудке только три лепёшки с соусами, не буду есть ничего, кроме хлеба. Да ещё, пожалуй, винцом нальюсь. Уж больно вкусено оно, зараза, у этого виночерпия - талантливого самоучки - «бармена» Наэмнэ выходит. От такого винца даже Ремус, для разгона, конечно, не отказался бы, да вот потом пошёл бы опять этот, Мордред его дери, маггловский, но хоть качественный, судя по цене за бутыль, скотч…

Ой, что-то я не то сделал, задумавшись о Ремусе

и его дементоровом скотче - положил себе на позолоченное большое плоское блюдо этого жирного мяса. Умел бы стихи слагать или хотя бы верлибром разговаривать, сложил бы балладу о Реме и его излюбленном напое. Вот, зараза я сам, чисто механически же с бычком получилось - привык уж к запаху говядины, только вот не такой жирной, а то говяжий жир тоже имеет свойство «ароматизировать» помещение - не заметил даже запаха, вот и потянуло меня на неё. Оголодал я, что от того, что кровушки себе пустил не много и не мало, а Квотриус и не оценил даже… Впрочем, он же, наверняка, не думает, вернее, не знает, что напился, как вампир, крови любимого братца, он вообще ни о чём думать не в состоянии, кроме своей ущемлённой гордости. Теперь же, чтобы не обидеть общество, придётся хотя бы делать вид, что ем. Ну-с, посмотрим - так ли уж он жирён, этот телец? А этот странный сигнал в моём мозгу как бэ намекал, мол, приходи, я всё прощу или что-то иное?..

Но рассуждения Северуса «тихо сам с собою я веду беседу…» были прерваны голосом Верелия, уже надоедшим всего за пару часов общения, а точнее, выслушивания потоков ядовитой патоки:

– Узрел и познал я со удивлением и восхищением превеликими, что со семьею великаго кудесника и чародея связал я с благословения всемилостивых и грозных богов семью нашу. Вовсе не по-ромейскому обычаю разделанный телец сей да и палочка чародейская выдают умение твоё волхвовать, о Снепиус Северус. Что же скажешь ты на это?

Оп-паньки, в точку! Они тоже маги! Ну, я же предсказывал ещё в лесу, что это будущие Забини! Значит, так оно и случилось, так оно и будет.Да я могу гордиться собой - провидец хренов!

– Могу ли спросить я тебя, о будущий тесть мой Сабиниус Верелий, знаешь ли ты сам или кто из сыновей твоих искусство чародейское, как ведаю его я?

– Вообще-то, вопросом на вопрос невежественно отвечати гордым ромеям, но отец твой, высокорожденный патриций и грозный, умелый военачальник, Снепиус Малефиций Тогениус, рассказал мне о юности твоея, о Снепиус Северус Малефиций. Учитывая же рассказ его, поистине умилительный и полный чудес всеразличных о благословенном, богами предречённом спасении твоём из пучины морской, жестокой, и дальнейшем произрастании у варваров диких, прощаю я тебе, о, надеюсь, в скором будущем, единственный зять мой, невежественность твою. Впрочем, в вопрошении твоём и ответ на вопрос мой содержался, так что забудем о вежестве на время.

А напоследок я скажу… Ведаю не токмо я, недостойный, искусство сие чаровническое, но и все сыны мои, и дщерь моя единственная, любимейший цветок невинный, непорочная голубица, как ведал и отец мой Сабиниус Аугустус Фемон, со супругою своею достойною, в девичестве Красциус, Фемриною Акватиею, прибывший из самого Рима ещё две сотни лет тому, но с пор теих отдалённыих не осквернялся род наш со варварами Альбиона никоими и никожды, и не ведала семья наша полукровок грязныих, позорныих.

– Нет, ну какой бахвал! Я аж в восторге… Значит, чистокровная семейка, живущая уже веками, как и в моё «настоящее» время. Но вот про полукровок мне ну очень не понравилось - это ведь скотина чистокровная Квотриуса несчастного грязью полила. Да кому какое дело, а особенно этим Заби… Сабиниусам до моего возлюбленного названного брата! Как он посмел, этот гнусный Верелий! Ненавижу, мать твою за ногу да к Мордреду в кишки!

Тут вмешался не к месту и не ко времени, к счастью для всех до сих пор державший рот на замке Папенька, и сказал, что хоть сам он наплодил своим рабыням множество чад обоего пола, более же сыновей - нашёл, чем хвастаться! Бастардами!
– сын его Снепиус Северус никоим образом не запятнал себя связью ни с коею рабыней… или рабом. Да, упомянул и рабов - мужчин! Вот нашёлся дурень простоватый! Одним словом - солдафон…

– И ведь, что самое интересное, это правда! Рабынь да и рабов я не касался. А на что мне сдался кто-то ещё, кроме моего возлюбленного Квотриуса… и не менее, уж признаюсь себе, любимого Гарри.