Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
– Позволено ли нам будет узнать, о Снепиус Северус Малефиций, - пафосно начал Вероний, - кто есть пришлец сей, верно, из страны иной, ибо не видал никто из нас, ромеев высокорожденных, глаз цвета такового и черт лица неромейских, но и не варварских, стоит заметить?
Это заинтересовался любопытный брат помладше, старший же скорчил непередаваемую мину презрения по отношению к собственному брату, ибо любопытство не пристало истинным, чистокровным ромеям.
– Се есть гость мой, и прибыл он с Западной стороны, от того-то и глаза его зелены, как трава острова того, обильного пастбищами тучными и не имеющего на земле своей разнотравной, холмистой, местами гористой даже, ни единой змеи, будь то ядовитая гадюка иль уж безвредный. То деяние по изгнанию
Профессор напрягался изо всех сил, дабы говорить в старинном штиле, коего придерживались Сабиниусы, хоть и не отдавал себе отчёта, зачем он так выпендривается. Можно же с лёгкостью говорить - а-а, даже простецкими в хорошем смысле слова, но пригодными для слуха выражениями Папеньки.
Но Северус вовремя вспомнил выражение невыносимого презрения к недавнему по меркам долгозаживуна Верелия, пришлецу на остров и вояке, даже уже такому старому, заслуженному и именитому. Однако сей полководец, усмиривший множество племён варваров, вот беда-то какая, непоправимая, обида смертная, кровью не смываемая, не был волшебником, но только простецом.
«Чистота крови», - мелькало в голове зельевара. Проклятая «чистота крови», уже сейчас, в пятом веке - подумать только!
– эта гнилостная идея превосходства магов над магглами не позволяет волшебникам общаться с обычными людьми, как с равными, а не как Господа с рабами и даже со слугами в современном маггловском благороднейшем понимании. Хотя Северус, покуда братья явно опешили от известия о госте, успел подумать, что сам ещё не так давно, в «своём» времени, относился к магглам с недоверием и предубеждением. Пожив среди магглов здесь, он наконец-то осознал, что они, как и волшебники, ни хороши, ни плохи, но каждый маггл индивидуален по нраву, характеру своему, обычаям и привычкам.
Фромиций гордо заявил:
– Так это гость из злобной страны той, куда ромеев не пускают ворваться вглубь острова вовсе не такие зеленоглазые, тонкие чистокровные принцы, схожие с мужеложцами, а такие же черноглазые, только рыжие и очень хорошо вооружённые, умеющие благородные металлы обрабатывать искусно и любящие украшения тяжёлые, аки женщины, бритты, а в остальном такие же, как и на Альбионе. Ведь даже говоры их чем-то схожи, не совсем, конечно… но определённое сходство есть.
Хорошо, что Гарри не понял ни единого слова, кроме «острова» и «бриттов», а то возгордился бы неимоверно. А, может быть, и засмущался - за мужеложца-то. Да знает ли он, что это слово вообще означает? Кто ж его, невинного парня, разберёт? Наверняка, если бы он слова-то на латыни разобрал, то понял, почему на него… так странно смотрели на этот раз, хоть и незваные снова, но… ожидаемые гости.
Прочтя недоумение на лицах братьев невесты, Снейп решительно, но с усилием преодолевая внутреннее отвращение по отношению к не вовремя подвернувшемуся и попавшемуся на глаза Поттеру чванливым, как и все Сабиниусы, волшебникам и к столь же назойливым, как мухи осенью, братьям, сказал:
– Гость сей не есть простой варвар - бритт с Эрин* , сиречь из Скотии. Он происходит из рода самих священных королей Тары.
Скрепя сердце, Северус добавил, преизрядно солгав, сочиняя на ходу безбашенный безосновательный бред:
– И вовсе он не мужеложец. У этой Западной страны на счёт такового рода любви строгий запрет, караемый смертью.
А принцам по законам страны можно жениться лишь с двадцати трёх лет, заводя себе каждые пять лет по новой, молодой женке. И так до шестидесяти лет или
Вероний и Фромиций несколько успокоились и даже приободрились, разумеется, ничего не зная о священном для всех ибернийцев, населявших Ирландию, пятом, центральном королевстве, но их заметно впечатлили некие, пусть даже варварские, но «священные короли» и запрет на мужескую любовь. Значит, не обычный простец перед ними, а, может, и чаровник, но теперь-то уж точно не любовник, к счастью. Выходит, что Господин дома спит только с рабынями, ибо холост ещё, сие же допускается законами жизни высокорожденных Господ. Не грех это вовсе - попользоваться вещами собственными ради утех плотских или же любых других надобностей, хоть и говорил отец его, что не касается он ни рабов, ни рабынь, но кто же поверит лжи простеца?
– Да, и этот избранный наследник священных королей острова Эрин, сын королевы, имеет и имя латинское, что говорит нам всем о просвещённости мудростью ромейской в Таре - Гарольдусом зовут его, и тоже чаровник и кудесник он.
Гарри нервно вскинул голову, услышав своё «неправильное», нелюбимое имя. А его вовсю рассматривали весьма пристально аж два старых римлянина. Он никак не мог научиться называть на латыни ромеев правильно. Только по-английски удавалось ему произнести неправильное : «Роум», а вот «Роумэн» выговорить он по какой-то загадке природы ну никак не мог.
У него получалось только странное, искажённое неведомо как «Рэумал», то есть, почти, что «цыган» на их наречии, коего Гарри, разумеется, от веку не знавал. И слава богам!
Северус обратился к «наследному принцу страны Эрин» - такому непредсказуемому, временами, когда в нём просыпался дикарь, несносному… и всё-таки любимому, соблазнительному Гарри…
– Мистер Поттер, будьте так любезны, покажите заклинание Невесомости - оно у Вас хорошо получается. Только, прошу, на чём-нибудь лёгком, да, хотя бы, на лепёшке. И смотрите у меня, не опозорьтесь перед этими гордецами! Я представил Вас, как выходца из королевской династии Ирландии. Да, мне пришлось пойти на это, но вовсе не из-за бараньей лопатки, которую Вам больше не предложат по моей усмотрительности никогда, зарубите Вы себе это на носу, хоть он и прелестен, уж не то, что мой, а из-за неотъемлемого любопытства этих благородных чистокровных волшебников - римлян. Они… впрочем, это неважно.
Ну же, смелее!
Монолог был произнесён, разумеется, по-английски, поэтому ромеи не поняли ничего из сказанного. Это и было причиной разговора на неизвестном им языке. А ещё Северус не желал говорить на латыни, чтобы не выставлять Гарри уж совсем-то полным дикарём перед братьями невесты. Зачем ему понадобилось заботиться о чести Поттера? Кто знает? Любовь - штука вообще загадочная, как известно всем, кто хоть раз в жизни любил по-настоящему, а не чтобы «поиграть в любовь».
– Win…
Гарри поначалу смутился от непонятных слов о зарубливании своего, как сказал сам любимый, красивого носа, как-то связанных с бараньей лопаткой, но потом взял себя в руки и замечательно проделал, как на занятиях с милым сердцу да и телу, если признаться самому себе, Северусом, Wingardium leviosa. Северуса нельзя подводить, но в коем разе!
После указания на хлеб волшебной палочкой и произнесения заклинания, быть может, чуть торопливее, чем нужно, лепёшка, бешено вертясь в воздухе, подлетела чуть ли не к самому потолку и упала на стол, который даже шатнуло от удара и расплескав из низкого серебряного стаканчика ышке бяха. Крошечной порцией жгучей воды, налитой Наэмнэ в серебряную стопку, Северус желал попробовать задавить утреннюю, пришедшуюся так некстати сегодня, сильную мигрень, но не успел выпить, сначала решив попить и поесть - именно так) супчика, не то развезёт ещё, хотя есть с, поцелуй её Дементор, больной головой - то ещё удовольствие! На грани фола. Впрочем, жестокая мигрень, как и любая другая боль, приходит всегда не вовремя и некстати.