Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
Ни один великосветский мот или остряк (на свою голову) не сумел бы упрекнуть лорда Малфоя или его наследника, разделявшего любовь рара к маггловским, по крайней мере, картинам, в моветоне - Люциус оборвал бы такого остряка, вызвав его на любого рода дуэль. Магическую ли, или на благородном холодном оружии - рапирах, шпагах - ему было всё равно, так вымуштровал Люциуса-старшего наставник. Лорд Малфой был о-о-чень опытным бретёром. Он уже успел отправить в Большое Путешествие, а следом за ним - и в Посмертие - нескольких, слишком любопытных до его с сыном личной жизни, молодых и горячих потомков магических родов, тем самым обезглавив эти поистине недостойные семейства, с точки зрения Люциуса, конечно…
Глава 90.
…
– такого дорогого Альбуса, она не смогла сработаться с нелюдем - Ремусом. О чём и сделала вывод после колоссальной выволочки на ковре, принадлежащем ещё прежнему господину Директору, устроенной новым господином Директором за накопившееся поистине грандиозное количество необработанных дел.
Да, дел со времени скоропостижной смерти Альбуса Дамблдора накопилось действительно многовато. Но, помилуйте, какие сейчас могут быть дела, о каких таких делах может идти речь?! Сейчас скорбеть всем сердцам и душам преподавателей и учащихся Хогвартса нужно, а не делами какими-то мелочными, ну, право же, заниматься! Подождут уж как-нибудь недельки с три - четыре, да хоть с два месяца - ведь такая утрата, такая утрата! Поистине невосполнимая!
Минерва высказала всё это сразу, валом из-за женской нетерпеливости профессору Люпину. Как господина Директора она всё ещё не воспринимала его - слишком уж она за долгие годы совместной работы была привязана к Дамблдору. И к Люпину по-прежнему относилась лишь, как к коллеге, не более. В этом была её роковая ошибка.
Родовитая шотландская ведьма Минерва из клана волшебников МакГонагал, известных с десятого века, не вынесла оскорблений, которыми, на её взгляд, а главное, слух, была полна речь истосковавшегося по новой работе Ремуса, а работать-то ему не давала именно эта старая, ну, престарелая ведьма. За таковые она сочла упрёки в профнепригодности из-за симуляции бурной деятельности - симбурде по-новоязу, которую терпел более сильный маг, вытягивавший на себе и свою должность, и заместительтницы - усопший Альбус. Хоть и исходили эти нарицания со стороны потомка более древнего и чистокровного родаа Минерва навела все справки касаемо рода нового господина Дириректора, чем у Альбуса - человека, можно сказать, простого…
Но, помилуйте, о какой чистоте крови о-бо-рот-ня вы только вслушайтесь!
– может идти речь? Ведь в его, да, когда-то славной крови, теперь плещется неискоренимое ничем серебро. Он же потерял в серебре самую что ни на есть чистоту крови! И ещё смеет вызывать на ковёр че-ло-ве-ка, даму, скажем так, в годах, хоть, конечно, и небольших, наконец.
Так сменилось руководство Хогвартса. Ремус зашивался, в одиночестве - нового заместителя Попечительский Совет всё никак не выбирал - разбирая одну только накопившуюся корреспонденцию траурного содержания. Люпину оставалось только рассылать адресатам сотворённые любимым ещё лет с тридцати самопишущим пером такие же траурные ответы. Но ведь были и новые, пока безымянные предписания отдела Надзора за Педагогической Деятельностью - выборов в стране ещё не проводилось и, странно, что не намечалось. Вся страна управлялась - а это всем известно!
– проштрафившимся главой Ауророта Арбиусом Эйч Вучстером. Никто даже не знал, как звучит второе имя главы столь достойного учреждения да и не задавался таким вопросом…
Люпин понимал, что мудрейший сглупил, отчитав Минерву так… яростно и безоговорочно. Но ведь оставалось два дня до полнолуния, и чувствовал себя господин Директор - оборотень, мягко
Помощь пришла неожиданно, сама, из самой, что ни на есть отдалённой башенки замка. Профессор Прорицаний Луна Августа Лавгуд решилась представить свою свободную от занятий со студентами кандидатуру на также пустующий вот уже неделю пост заместителя господина Директора, уважаемого профессора Люпина. Всё это она выпалила на едином дыхании, ни разу, ни разочку не переведя его. Но не удержалась на ногах от изнеможения и испытанием - да не шуточным!
– собственной смелости и почти упала в вовремя подставленное этим самым господином Директором кресло.
Она очень сильно хотела, и впервые у неё появился шанс стать поближе к человеку да, именно, человеку - не нелюдю!
– с добрыми жёлто-карими глазами и мягкой душой. Что бы там ни говорили противники оборотней, мисс Лавгуд считала наличие души даже у морщерогих кизляков обязательным условием их, собственно, никому не нужному, кроме неё одной-единственной, существования.
Волк недобро посмотрел на птиценёнка, залетевшего в его, сумбурно образовавшееся логово, но предложение принял и утвердил профессора Прорицаний в желанной ей, кажется, до умопомрачения и бахвальства - вот только перед кем?
– перед профессорами одними?
– должности.
– Видно, захотелось птичке карьеру сделать, а то засиделась она в башенке-то своей махонькой, только если башеенка та не о четырёх измерениях,– решил Ремус.
Он, разумеется, так и не понял истинных стремлений теперь уже его заместителя профессора Лавгуд - быть, как можно ближе. Ну и ладно, кто же мог предусмотреть всё, что случится между этими двумя позднее.
А сейчас… пока… она оказалась весьма работящей и разделалась с накопившимися за время отсутствия Минервы делами всего за четыре-пять дней. Ещё со времени обучения у профессора Люпина на третьем, таком счастливом, курсе и нося с тех пор эту детскую любовь в себе, Луна леляла её и дорастила до настоящей женской страсти, котоорой ну никак не было выхода, несмотря на подругу… и не только Тонкс, Нимфи, как позволялось называть Тонкс только мисс Лавгуд.
Когда же она пришла с учащённым дыханием в кабинет любимого… теперь уже главного, непосредственного начальника, там было пусто. На письменном столе обнаружился-красовался только лист дешёвенького пергамента с алхимическим символом Полной Луны. Мисс Лавгуд поняла всё и разом.
Сейчас уже её любимый готовится стать лютым, небезопасным, а, скорее, наоборот, зверем! Но он же сохраняет человеческий разум, испив модифицированного Аконитового зелья, значит такому… существу - полу-волку, полу-человеку - будет легче признаться в своих чувствах! Вот, правда, граф, а она знала и титул волшебника, варившего её любимому модифицированный Аконит, Северус Снейп, придумавший это зелье, в смысле, и изобретя первоначальное, и модифицировав его, исчез уже семь с лишним месяцев тому.
А варит ему старпер, чуть моложе почившего, но более уважаемого Альбуса Дамблдора Гораций Слагхорн, но вот что варит-то? То самое модифицированное Аконитовое зелье или что похуже, как подсказывало ей её женское сердце -женщины, так и не ставшей по-настояшему женщиной.
Но ведь профессор Дамблдор спрашивал незадолго до смерти у неё, Луны, прорицание насчёт неясной судьбы-судьбинушки «его любимого мальчика» Северуса Снейпа. Луна даже не стала впадать в медитативный транс, она и так всё знала, без всяких там трансов. Поэтому просто объявила опешившему Альбусу, что урождённому графу Снейп, ставшему высокорожденным патрицием Снепиусом в пятом веке по Рождеству Хритсову угрожает разве, что свадьба с высокорожденной патрицианкой, не более.