Звезда Аделаида - 2

GrayOwl

– Вот и я поступил также.

Во всех остальных поединках и сражениях бился я с помощью волшебства и разума и никогда - за счёт грубой силы, как сейчас.

– Но ты, кажется, сражаешься своей рапирой - этим невиданным мечом - беря не силой, а скоростью, ловкостью и собственной гибкостью. Так не бьётся ни один легионер, не говоря уж о варварах.

– Меня долго учили этому искусству владения рапирой, - отрезал Снейп.

Ему не больно-то хотелось распространяться о будущем, о том, как учат фехтовать благородных сыновей, тем более наследников и вообще единственных в семье отпрысков чистокровных родов.

Но

он смягчил свою резкость, ласково спросив:

– Так принести ли тебе сыра?

– Ежели хочешь соделать мне любезное, просто откинь полог, и сам я позову кого-нибудь проходящего. Не подходящее это дело для такого воителя, как ты - самому ходить за обычною лагерною едою.

Северус подумал, что «лагерная еда» по-английски звучит довольно двусмысленно, но на латыни с этим понятием не были связаны концентрационные лагеря или подобные заведения, только без особых издевательств - для военнопленных. Войны, как обеих Британских магических, так, и это главное, Второй Мировой, в зачатке которой двое гомосеков что-то между собою не поделили, наверное, кому какую позицию занимать - всепобеждающий топ или терпящий его выходки боттом. Но Северус на этот раз быстро вернулся в реальность пятого века с его «лагерной едой» и, отмотав назад во времени, ответил с непокидающей его горечью и томлением по чему-то более простому, самостоятельному:

– Как скажешь, Квотриус. Я-то думал, уже отошёл ты от своих привычек белоручки - вспомни, как нарезал ты цветы. и травы, и корения и тёр их на тёрке сам, руками своими для приготовления Веритасерума. А доселе не знали они иной работы, как мечом махать да пуго резать… Извини меня, что не ценю я воинский «труд», как вы все тут называете своё искусство убивать, насиловать и обворовывать уже безоружных. Эх, вас бы, да в эпоху ландскнехтов* * , в век бы шестна… цены бы наёмникам не было, да и всадникам нашлось бы подобающее их положению и званию место…

… Между прочим, так я и соделал утром без совета твоего, а когда сие было попросту необходимо - позвал проходящего легионера, ведь тогда не мог я уйти от тебя, и он принёс. Но ежели могу я сделать что-нибудь сам, то не буду лишний раз приказывать или, тем более, просить.

– Но… Хорошо, ежели тебе гоже самому ходить за едой, то да, принеси немного овечьего сыра.

Квотриус вовсе не хотел есть каменный, как он знавал, был у варваров, овечий сыр, но не желал подорвать уверенность Северуса в том, что, вот, заботится он о Квотриусе. Пускай его тешится, ходит взад-назад и вообще делает, что ему заблагорассудится.

Северус принёс большой кусок сыра, невзирая на ропот солдат, что, мол, трапеза ещё не началась, и сыр не разделён между всеми.

– Мне надо как можно скорее принести что-нибудь съестное раненому всаднику Квотриусу. Он проснулся и голоден.

Или вы уже и память пропили?!
– грозно прикрикнул он.

Квотриус, прежде, чем с трудом есть, вернее, рассасывать кусок сыра, принесённый Северусом, практически отвоёванный у солдат Божественного Кесаря, отломил кусочек и протянул его брату. Тот с благодарностью за заботу раненого о себе, здоровом, но несколько физически истощённом после всех треволнений и, главное, исцеляющего заклинания, несмотря на обеденную трапезу, принял сыр, и братья начали есть.

Голодный взгляд Поттера так и сверлил бок Северуса. Наконец, он не выдержал и сказал едко:

–

Поттер, неужели вы и впрямь хотите отнять «жрачку» у «благородного рим-ла-нх`ын-ин-а»?

Почему вы постоянно голодны?

– Ничтожный Гарри не хочет отнимать жратву у благородного Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ, прекрасного воина, из милости говорящего, как Гарри.

А насчёт жрачки, Гарри и сам не знает, почему он постоянно голоден. Кажется ему, что-то случилось с телом его, и брюхо постоянно пусто…

– Да говорите о себе: «Я» вместо «ничтожного Гарри»! Вы же - свободный человек, поймите это наконец! Где ваша гордость?

– У… м-меня нет гордости. Ничтожный Гарри остался всем то-что-внутри рабом.

Поттер замолчал, глядя, как ходит кадык на тонкой шее Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ, когда он глотает разжёванный, оказавшийся каменным, сыр, и это зрелище заворожило Гарри. Ему даже немного меньше захотелось жрать. А гордость у Тох`ыма была, откуда-то взялась, когда он убил тот-кто-делает-навыворот. Из-за гордости-то Тох`ыма мы и сбежали. Ничтожный Гарри не имеет гордости даже в это вре-мя, хоть и ел мясо.

– Скажите, Поттер, этот ваш Тох`ым говорил что-нибудь о человеке с моим именем или моими приметами? Ну же, простите, вспылил.

– Гар… Я… не заслуживаю, чтобы передо мною извинялся по-настоящему, а не по-детски свободный человек.

– Как это «по-детски»?

– Перед невзаправду свободным, только в этом маленьком х`нарых`, но не снаружи его даже, не около вонючего оврага, куда Гар… я ходил бросать кость. Даже не там, около отхожего места лег-х`э-о-не-ров…

– Не могу я сейчас сделать вас свободным перед всем войском! Поймите вы это! Своей тупой башкой, ведь вы никогда не отличались особым умом, даже «там», в нашем с вами времени, горе вы моё луковое! Терпение и ещё раз терпение!

– Я потерплю, я дотерплюсь ещё до того, много пальцев раз времени, когда ты полюбишь меня, Сх`э-вэ-ру-у-с-с!

– Что-о?!

Как ни в чём не бывало, этот выросший и обуреваемый гормональными сдвигами наглец уже отвечал на вопрос:

– Не-эт, ну, он зато много говорил о каком-то свободном мужчине в чёрной, красивой-прекрасивой одежде, тонком, самим лицом и телом красивом, хоть на пир выходи! А потом с мужчинами, намного больше… э… широкими, племени Х`ынгу в плясочный круг становь его! Так что Тох`ым оказался вжопулюб ебливый, только в голове и на словах. Он говорил, что влюблён в того мужчину, что вид того мужчины… э… ну, как бы это… В общем, вид того мужчины дюже радует… уже радовал Тох`ыма.

– Не говорите при мне таких слов, как это ваше «вжопулюб»! Говорите, этот мужчина был из Истинных Людей?

– Вовсе нет. Ну, тот-кто-делает-навыворот, - выпалил короткое слово Гарри с неделанною смелостью.
– Наоборот, он был из… нашего с Тох`ымом правильного вре-мя и то-что-дальше, ну, словом, наш человек, наш…

– Очинтересно,– подумал Северус.

– Когда Тох`ым вспомнил об этом человеке?

– У Тох`ыма было ви-де-ни-е, когда он заболел горячкой после похорон того воина, который хотел Тох`ыма, но тот этого воина… Ой, запутался. Прости, благородный рим-ла-нх`ын-ин Сх`э-вэ-ру-у-с-с. В общем, Тох`ым как-то без оружия и даже без волшебной палочки убил воина ночью, когда все спали. Вот и были похороны оба, только Тох`ыма принесли в посмертную жертву.