Звезда Хаоса
Шрифт:
— Чтоб тебе в дебри провалиться, манипулятор хитроумный… Надо ж было так вывернуть, что мне теперь и возразить тебе нечего, — Ная, сдавшись, откинулась на кровать и устало уставилась в потолок, — и что теперь?
Асин коротко улыбнулся своей маленькой победе, задумчиво глядя на спящего светлого эльфа:
— Я могу поговорить с ним один на один?
— Зачем? — спросила предводительница.
— Я хочу стереть ему память, — озвучил своё намерение маг.
— За шесть лет? — Ная, привстав на локтях, предостерегающе нахмурилась.
Асин покачал головой, прекрасно
— Нет. Только те моменты, которые больше всего на него повлияли. Я сохраню их в кристалле, и верну ему, когда он будет готов, если он захочет. А пока просто перескажу ему это всё в двух словах. Так у него не будет эмоциональной связи с этими событиями, но в то же время он будет знать, всё, что с ним произошло. Сейчас это поможет ему прийти в относительную норму: привычки никуда не денутся, но у него не будет воспоминаний обо всей жестокости, через которую он прошёл, и она не будет так сильно на него влиять. Если он согласится, конечно.
— А нас выгнать ты хочешь, чтобы мы не слышали твой пересказ? — уточнила Ная.
— Да, — кивнул маг, — но, на самом деле, нужно чтобы ушли только вы с Ариеном.
— Про меня я поняла, а Ариен почему? — уже больше из вредности продолжала допытываться предводительница.
— Потому что он тебе всё расскажет, если будет знать, — ответил за Асина Шиин.
— Ладно… — нехотя согласилась женщина, — а кристалл ты где возьмёшь?
— У Кьяра в сумке. Ты же не хуже меня знаешь, что он всегда какие-нибудь побрякушки с собой таскает, — Асин пожал плечами, уже ища глазами вещи танцора.
— Он тебе башку откусит за свои цацки, — хохотнул Шиин.
— Для Лиаса он их все отдаст. Бери, Асин, — Ная подтащила к себе подушку и осторожно переложила на неё со своих колен голову Лиаса, — сколько тебе нужно времени?
— Часа три, — неуверенно отозвался маг.
— Вы вообще знаете, что уже следующие сутки пошли? — Иран, растянувшись на своей шкуре, демонстративно зевнул.
— И что? — подняла бровь предводительница.
— Спать в тоннеле будем? — хмыкнул Иран.
— Вы можете спать, если хотите, — отмахнулся Асин, — не нужен будет только Аэн на пять минут, чтобы Лиаса опять в сон погрузить.
— Я бы послушал, что ты потом будешь ему рассказывать, — Эмиэль сел у стены, всем своим видом показывая, что собирается ждать столько, сколько потребуется.
— Я тоже, — поддержал его решение Аэн.
— И я, — кивнул Шиин.
— Когда мы выйдем из Ортарэля, мы уже не сможем разделиться, поэтому, если меня не должно быть какое-то время рядом, тянуть с этой затеей нет смысла. Делай всё сейчас, Асин, — выспимся в тоннелях. Один демон тут не безопаснее… — подвела черту Ная.
Когда Лиаса разбудили, он молча выслушал предложение Асина и, немного подумав, неуверенно согласился. Он понимал, что теперь самое главное для него — это перестать мыслить и вести себя как раб. Но сейчас его пугала даже сама эта непозволительная мысль, так что
Следуя жесту Наи, светлый эльф послушно перебрался с пола на кровать, Аэн снова погрузил его в сон, Асин достал из сумки Кьяра очередную его серебряную подвеску с изумрудом и приступил к выполнению своей задачи.
— Ладно, Ариен, пошли, прогуляемся… Общество тут омерзительное, но растения красивые, — вздохнула предводительница. Ещё не прошло и суток с того момента, как они вошли в Ортарэль, а она уже вымоталась здесь так, не уставала за месяц в тоннелях, — мы вернёмся через три часа, — оповестила она остальных.
Глава 4. В тоннелях
Любое непослушание жестоко каралось: нестерпимая боль от заклинаний научила Лиаса бояться — страх стал его постоянным спутником.
Насилие, наказания, бесконечная ложь: ему давали надежду и каждый раз безжалостно лишали её, до тех пор пока он не перестал верить и надеяться.
«Ты просто вещь», — ломающая сознание магия убивала все живые эмоции, все желания и стремления, она заставляла склонять голову и молча терпеть любые издевательства и прихоти хозяев.
Просить — запрещено, задавать вопросы — запрещено, разговаривать с теми, кто выше статусом — запрещено, выражать недовольство — запрещено, проявлять эмоции — запрещено, двигаться без позволения — запрещено, иметь собственные вещи — запрещено… Когда Лиас впервые это услышал, ему показалось, что весь свод правил можно было уместить в одно предложение: быть живым — запрещено. Но рабская выучка сделала своё дело — теперь это было нормой. Нормой, которую ему предстояло сломать.
Благодаря магии Асина все связанные с этим эмоции были забыты, и у Лиаса действительно стало легче на душе.
Когда Ная вернулась в комнату, он уже не чувствовал себя в её присутствии принадлежащим ей предметом. И, когда она села рядом, ему даже захотелось улыбнуться, но пока всё же было страшно так открыто демонстрировать своё отношение к ней, хоть он, и правда, был ей очень благодарен: она ворвалась в его мёртвый мир, словно огненная буря, и начала разжигать его едва тлеющую жизнь новым пламенем.
Женщина подцепила изумрудную подвеску на шее светлого эльфа и, немного повертев её в пальцах, положила обратно на его грудь.
— Звучит, конечно, учитывая, что в ней запечатан худший кошмар твоей жизни, не очень, но тебе идёт эта побрякушка, — улыбнулась Ная, — надеюсь, скоро твои глаза снова станут такого же ярко-зелёного цвета.
— Да, камень хороший, — согласился Иран, — интересно, где Кьяр его взял? Стоит не меньше десяти серебром.
— Три золотом — сам купил, — усмехнулся танцор, заходя в комнату и закрывая за собой дверь, — теряешь хватку?
— Мы позаимствовали его, чтобы запечатать память Лиаса, ты не против? — Асин скорее поставил Кьяра перед фактом, чем спросил, но для приличная интонацию фразе придал всё-таки вопросительную.