Звезда и шпага

Сапожников Борис Владимирович

— Простите, господа, — учтиво кивнул нам князь-ротмистр. — Нам надо продолжать патруль.

Он коротко козырнул нам и махнул рукой своим людям. Наш полк на спотыкающихся лошадях двинулся в город, а мимо нас прогарцевали грузинские князья.

— Матейко, — обратился к секунд-майору Михельсон, — найдите людям и лошадям место, а я на доклад к Бракенгейму. Командиры эскадронов, за мной, — скомандовал он, тут же добавив: — Ваньшин, останьтесь. Ваши раны нуждаются в уходе, а вы сами в отдыхе — более всех нас.

Пятый эскадрон Ваньшина вечером этого дня, незадолго до того,

как мы подъехали ко Ржеву, принял на себя удар казачьего отряда, вдвое большего по количеству. Они рубились с ними жестоко, пока не подоспели остальные эскадроны полка, обратив казаков в бегство. Потери в эскадроне были весьма велики, а сам Ваньшин, не жалевший себя, получил пять ранений и только чудом, да обнаружившейся железной волей, продержался в седле до самого Ржева.

Как подсказали нам офицеры на улицах, штаб армии квартировал в усадьбе ржевского городничего, имени которого никто припомнить не мог. Мы вошли внутрь, миновав растерявшегося часового, видимо, никак не ожидавшего увидеть посреди города буквально залитых кровью офицеров.

— Вы, господа офицеры, куда? — запоздало спросил он у наших спин.

— К Бракенгейму с докладом, — бросил через плечо Михельсон.

Неким вихрем пронеслись мы по усадьбе, взлетели на второй этаж, и только там командир наш понял, что не знает, где именно искать генерал-майора. Он замер в неуверенности, однако нам очень повезло. Сам Бракенгейм выглянул из своего кабинета, чтобы узнать, отчего произошёл такой шум.

— Ваше превосходительство, — тут же обратился к нему Михельсон, коротко козырнув, — премьер-майор Михельсон прибыл с докладом.

— Входите, господа офицеры, — пригласил нас генерал-майор. — У меня как раз на докладе поручик Баневич, вы отлично дополните его.

Мы вошли в просторный кабинет, судя по развешанным по стенам натюрмортам, изображающим разнообразные яства, у городничего это была обеденная зала. Теперь же на длинном столе расположились карты и разнообразное оружие, удерживающее их от сворачивания.

— Итак, поручик, — обратился Бракенгейм к Баневичу, — продолжайте с того места, где я прервал вас.

— Таким образом, благодаря отваге и мужеству драгун премьер-майора Михельсона, — сказал поручик, — мне удалось вывести все орудия на баржу. Более того, бурлаки вытянули её на течение и успели скрыться в лесу.

— Это их не спасло, — мрачно заметил Михельсон. — Мы обнаружили их тела на утро следующего дня. Бунтовщики повесили всех на опушке леса, так чтобы их было отлично видно.

— Ну что же, новые жертвы этой войны, — кивнул Бракенгейм. — Мы уже ничем помочь им не можем. У вас есть что добавить, премьер-майор?

— Поручику с его горы, думаю, было даже лучше моего видно поле боя, — ответил Михельсон. — Его доклад в дополнениях не нуждается. Я столь срочным порядком прибыл к вам, ибо думал, что баржа ещё не прибыла, теперь же, вижу, что в докладе моём надобность отпала. А потому прошу освободить меня и моих офицеров. Мы нуждаемся в отдыхе, а офицеры и унтера — в присмотре.

— Я задержу вас, господа, ещё не более чем на минуту, — сказал Бракенгейм. — Здесь во Ржеве взяты нами богатейшие магазейны,

так и, что нам куда нужнее, цейхгаузы. А в них мушкеты, богатые запасы пороха, ядер и пуль. И сбруя конская, и даже зелёные рубахи, картузы и шапочки, в каких вражья армия воюет. Из них мы пополним свои запасы. И вы, премьер-майор, в первую очередь. Завтра с рассветом вам с офицерами и квартирмейстерами следует прибыть к магазейнам и цейхгаузам. Вам следует не только выбрать оружие и амуницию взамен изломанных, но и взять лучшее вашего. Ни для кого не секрет, что мушкеты и карабины у бунтовщиков превосходят наши, и раз уж у нас появилась возможность взять его, то грех был бы ею не воспользоваться. Кавалерию я хочу вооружить в первую очередь, дабы не только клинком, но и огнём могла урон врагу причинять.

— Благодарю вас, ваше превосходительство, — кивнул Михельсон. — От имени всего полка могу пообещать, что мы оправдаем ваше доверие. Так, господа офицеры?

— Так точно, — ответили мы.

— Ну что же, — сказал генерал-майор, — отдыхайте. Я более не держу и вас, поручик.

Мы вышли из кабинета, покинули усадьбу городничего и направились в расположение нашего полка. Оказалось, что офицеры и унтера вполне хорошо устроены. Они расселились в большом гостином доме Енгалычева, пустовавшем по военному времени, неподалёку же, в больших коннозаводческих конюшнях, расположили наших лошадей. Весьма удачно.

— Отдыхаем сегодня, — сообщил я командирам взводов, — а с рассветом завтрашнего дня мы направимся к городским цейхгаузам. Будем менять наше оружие на пугачёвское.

Ближе к вечеру Михельсона снова вызвал к себе Бракенгейм. Командир наш вернулся необычайно мрачным и собрал нас, командиров эскадронов.

— Господа офицеры, — сказал он нам, — нам предлагают дело. Весьма подлое и жестокое. Но, увы, необходимое.

— Объясните толком, Иван Иваныч, — взял на себя слово от всех нас ротмистр Коренин. — Кто предлагает? Какое дело предлагает?

— Командующий наш предлагает, — ответил Михельсон, — а какое дело. В цейхгаузах обнаружены сотни вражеских мундиров, армию одеть можно. Вот и придумали господа офицеры штаба переодеть несколько полков нашей армии в сии мундиры и пустить по вражеским тылам. В рейд, так сказать. Поручик Мещеряков и ещё несколько карателей уже согласились.

— Вот пускай они и идут в этот рейд, — заявил я, как и все порядочные офицеры, я от души ненавидел всяческих карателей и особенно Мещерякова, ибо имел с дело лично.

— От этого рейда Бракенгейм ждёт более разведки, нежели карательных акций, — сказал Михельсон, — и потому он предлагает это дело нам.

— Да какие из нас разведчики? — удивился Холод. — Мы же драгуны да карабинеры, как нам разведку вести, коли мы того не умеем толком.

— Не прибедняйтесь, Александр, — усмехнулся Михельсон. — Если надо, то и драгуны, и карабинеры в разведку ходили. Да и рейды для всех нас привычное дело.

— Всё едино, — отмахнулся капитан, — нет у нас должной сноровки для такого дела. И, вообще, что же, нам придётся волосы остричь, мундиры сменить, обращаться друг к другу «товарищ». Где это видано?