Звезда и тень

Кинсейл Лаура

— Я предоставлю ей дом и пять тысяч долларов. Ей не будет нужды работать машинисткой.

— Нет, — мягко сказала леди Тэсс, — кем же она тогда будет?

Он мрачно смотрел на огонь, наблюдая синие языки пламени, лижущие уголь.

— Я хочу, чтобы вы забыли, откуда вы пришли, — сказала она. — Я всегда хотела, чтобы вы забыли. Теперь — я не могу поверить, что вы не помните.

Дрожь глубоко пронзила его.

— Я помню.

— И вам все равно, если она…

Одним прыжком он отвернулся от огня.

— Я помню! —

закричал он. — Если вы думаете, что это то же самое, что я ее повергну в то, что испытал сам, что я мог… — он с яростью перевел дыхание, сдерживая себя, стоя за фортепиано, разделявшее их. — Я не забывал, откуда я пришел.

Нижняя губа его дрожала. Она смотрела вниз.

— Прости, я не должна была говорить это.

— Не плачьте! — произнес он сквозь зубы. — Бог поможет мне, не плачьте. Я уйду.

Она внезапно села на скамью. Фортепиано издало негармоничный звук, когда она ударилась о него локтем.

Ничего подобного он никогда ей раньше не говорил. Никогда не поднимал голос, никогда ни о чем не просил.

Его рука скользила по поверхности стеклянного пюпитра. Сдержав тон, он сказал:

— Она ожидает, что я дам ей достаточно денег. Дом в придачу… Это более чем щедро. Она и не будет себя продавать, если не захочет.

Леди Тэсс подняла голову.

— Что еще?

— Это лучше, чем было раньше. Господин, который прислал ей записку в ателье, заставил ее жить в мансарде.

— Сэмьюэл, — ее лицо побледнело. — Ты ошибаешься.

— Я не ошибаюсь, я знаю это место.

— Но прошлой ночью… разве ты… — она облизала губы. — О, Сэмьюэл…

Что-то в ее голосе заставило его заглянуть в ее широко открытые глаза, полные страха.

Она говорила медленно, как будто ей было трудно выговаривать слова.

— Сэмьюэл, разве ты не понял, что она была девственна?

— Она вам это сказала?

— Ей не надо было говорить мне это. Я ее видела. Молодая женщина с опытом не станет так плакать и так кровоточить.

Слезы и кровь — все, что он знал о своем прошлом, и физическое наслаждение этой ночи. Но он не мог допустить этого, и тем не менее, это случилось… Он хотел, чтобы это произошло. Хотел этого.

Пюпитр упал на его ладонь, тяжелый и холодный. В овальном стекле он ощутил потенциальное оружие: его мускулы автоматически его взвесили. Его рука ощупывала его. Он осторожно поставил стекло на место.

Сэмьюэл мечтал жениться на Кэй, старался сделать все возможное, тосковал, что в своей чистоте она не примет его, каким он был.

— Я обещала ей, что вы поступите справедливо. Если бы он взглянул, он прочел бы мольбу леди Тэсс и дочери ее — в ней же — и все, за что он боролся.

— Сэмьюэл, — мольба увяла до сомнения. — Я была уверена, что знаю тебя.

Он сплел пальцы на пюпитре.

— Я никогда не думала, что ты не взглянешь мне в лицо, — прошептала она, — я никогда не ждала, что ты разочаруешь меня.

Стекло

ударилось о мрамор со звуком выстрела. Осколки упали в огонь, подняв вверх пламя и искры.

Вспышка угасла. Леди Тэсс стояла, прижав руки ко рту, глядя на то, что он сделал.

Вся его ярость, все его отчаяние сверкало в осколках стекла среди углей. «Что справедливо. Делай, что справедливо».

Кэй! Он не мог в это поверить. Он не мог поверить, что все было кончено.

Он повернулся, двигаясь как в тумане, оставив леди Тэсс одну с острыми, как бритва, осколками своей мечты.

27

Леди Тэсс сообщила Леде, чтобы та ждала ее одна в комнате возле детской. Девушка не могла успокоиться — она бродила среди увядших роз и поблекших цветов на диванных покрывалах. Когда-то это был женский будуар, высоко в доме, с окнами на дорожку и сады у фасада, с ситцевыми гардинами на широких окнах.

Она остановилась, услышав голоса из детской — но это оказались новая няня и горничная, мурлыкающие над Томми, когда укладывали его спать. Няня подошла к полуоткрытой двери и заглянула, увидела Леду, улыбнулась и, пожелав ей спокойной ночи, полностью закрыла дверь.

Шум утих. Леда чувствовала себя, как призрак, в будуаре, полном удобных подушек и кресел. Она подумала, что эта комната знала много счастливых дней, — члены семьи здесь сиживали и смеялись, дети играли на мягком ковре. Леда была только кратким визитером, ее присутствие здесь скоро забудется.

Мистер Джерард вошел молча. Она отвернулась от шкафа с книгами, где стояли экземпляры «Алисы в стране чудес», «Волшебных сказок» братьев Гримм, и обнаружила его здесь — холодный ангел в одежде смертных.

Леда придумала небольшую речь, но отказалась от нее. Вежливая сердечность казалась невозможной с тем, кто говорил с нею в спальне, держал ее в объятиях. Она покраснела и стояла молча, глядя на него, стараясь поверить, что происшедшее было на самом деле. Этот мужчина с золотыми волосами целовал, обнимал и владел ею, спал, обхватив руками.

— Мисс Этуаль. — Он не сделал попытки быть изысканным. — Мы поженимся после Рождества, если вы согласитесь.

Она услышала эти бесстрастные слова, сплела пальцы и опустилась в кресло-качалку, разглядывая свои руки.

— Мистер Джерард, пожалуйста, не считайте, что вы должны придти к такому бесповоротному решению. Возможно, вам понадобится время для обдумывания.

— Что я должен обдумывать? — горечь проскользнула в его ответе. — Решение было принято прошлой ночью. И это бесповоротно, мисс Этуаль.

— Но… Леди Кэй…

— У меня больше нет согласия родителей. Или ее привязанности.

Леда скрестила руки.

— Мне очень жаль, — прошептала она. — Очень жаль.

— Скажи мне одно. Скажи мне правду. — Его лицо напряглось. — Я был первым?