Звезда Ирода Великого
Шрифт:
— Сделай все, что у вас положено, чтобы сохранить его нетленным. Смотри, чтобы слух о его смерти не распространился до тех пор, пока я сам не явлюсь в Дамаск. Ты все понял?
— Да, — кивнул Антипатр, — и сделаю, как ты сказал.
— Я скорблю о внезапной смерти царя Иудеи, — за-чем-то добавил Флак.
Антипатр кивнул опять. Флак хотел еще что-то сказать, шагнув к Антипатру и вглядываясь в его лицо, но только вздохнул и отвернулся.
Антипатр, торопя своих людей, через день прибыл в Дамаск. Он выслал вперед гонца с письмом к прокуратору Метеллу Сципиону, где сообщал ему о смерти Аристовула и о
В самом деле, прокуратор встретил его в страшном волнении.
— Они убьют меня? — бросился он к Антипатру.
Антипатр изобразил на лице крайнюю степень озабоченности.
— Надеюсь, что этого не случится, — ответил он, — Я страстно молю об этом Бога.
— Что мне до твоего Бога! — вскричал Метелл Сципион. — Скажи, что говорил обо мне Цезий Флак?
— Флак сказал, что хочет мира, только… — Антипатр сделал паузу, и Сципион нетерпеливо дернул его за рукав:
— Ну? Да говори же!
— Я хотел сказать, что все складывается для тебя благоприятно, если только твои враги не станут говорить о тебе дурное.
— Враги? — испуганно вскинулся Сципион, — Какие враги? У меня здесь нет врагов!
— Враги твоего зятя, Помпея Магна, они и твои враги. Один умер своей смертью, и его тело я доставил тебе. Но другой жив, и если он заговорит…
— Александр?
— Да, Александр. Он будет кричать на каждом углу, что его отец, Аристовул, умер не своей смертью, а был убит по твоему приказу. Он найдет много доводов, чтобы очернить перед Флаком и Помпея и тебя. Он скажет, что ты приказал лишить жизни царя Иудеи, союзника Цезаря, и тем самым…
— Довольно! — воскликнул Сципион, — Я понял. Ты хочешь, чтобы я казнил Александра. Но как я могу сделать это? Если Аристовул был союзником Цезаря, то его сын… — Сципион развел руки в стороны. — Его казнь сочтут враждебным актом в отношении Цезаря. Что ты на это скажешь?
— Прости меня, — Антипатр почтительно поклонился прокуратору, — что осмеливаюсь возражать тебе, но ты ошибаешься.
— Ошибаюсь? — переспросил Сципион, нахмурившись.
— Позволь мне сказать, — мягко проговорил Антипатр и после нетерпеливого кивка прокуратора продолжил: — Для Цезаря не имеет значения, кто царь в Иудее — Аристовул, Александр или кто-то еще, ему важно спокойствие провинции и ее преданность Риму. Александр дважды поднимал народ на борьбу с римлянами. В Иерусалиме опять неспокойно — почему же нельзя предположить, что Александр возбудил народ и в третий раз? Твоя обязанность как прокуратора провинции — пресекать всякую возможность мятежей и бунтов и безжалостно наказывать их предводителей и вождей. Римский сенат великодушно помиловал Александра, но он взбунтовался опять. Когда был жив Помпей, он бунтовал против Помпея, но сейчас, когда власть у Цезаря, он бунтует против него. Разве не так? Казнив его, то есть задушив мятеж в зародыше, ты окажешь Цезарю услугу — передашь ему успокоенную, подчиняющуюся Риму провинцию. Ты казнишь Александра не как сына Аристовула, а как злостного мятежника.
В глазах Сципиона мелькнула надежда, а Антипатр добавил:
—
Метеллу Сципиону ничего не оставалось, как только согласиться с такими доводами Антипатра.
Пока Сципион и Антипатр решали судьбу Александра, Ирод по поручению отца занялся телом Аристовула. В его присутствии тело обмыли и опустили в ванну, выдолбленную в стволе огромного дерева и наполненную медом. Мед был прозрачным, только чуть желтоватого оттенка, и лицо Аристовула хорошо просматривалось сквозь него. Ироду показалось, что ненависть проступила в выражении его лица еще отчетливее. Он приказал слугам прикрыть ванну крышкой.
Вскоре Ирода позвали к отцу. Антипатр сказал:
— Ты пойдешь к Александру вместе со мной.
— Отец, — неожиданно для Антипатра попросил Ирод, — позволь мне остаться. Я не могу… — добавил он, опуская глаза.
— Не можешь? — переспросил Антипатр скорее удивленно, чем недовольно. — Не хочешь ли ты сказать, что боишься?
Ирод отрицательно покачал головой, быстро взглянул на отца, но тут же снова опустил глаза.
— Я не боюсь, — вздохнул он, — у меня другая причина.
— Какая еще причина? Мы должны покончить с ним как можно быстрее.
— Не могу тебе сказать, — едва слышно ответил Ирод, — пока…
Антипатр шагнул к сыну, взял его за плечи:
— Ты что-то скрываешь от меня?
Ирод снова вздохнул, сказал, не поднимая головы:
— Да, отец, но это… Нет, я не могу.
— Скажи, — проговорил Антипатр так ласково, как не говорил никогда. В голосе его не было притворства, но чувствовалось неожиданное сочувствие. Столь неожиданное, будто это произнес не он, известный своей суровостью воин, а совсем другой человек. Так говорила с Иродом мать, когда он был маленьким. И Ирод, удивленно посмотрев на отца и не вполне сознавая, что он такое говорит, прошептал:
— Мариам.
Он думал, что отец не поймет, и никогда не сумел бы заставить себя повторить это имя снова. Но Антипатр понял. Едва заметная улыбка раздвинула углы его губ. Он сказал:
— Пусть будет по-твоему, оставайся.
…Антипатр спустился в подвал в сопровождении раба, несущего факел. Лежавший на полу Александр поднял голову. Увидев Антипатра, он задрожал:
— Ты?.. Ты?..
Антипатр молча вытащил меч.
— Ты не посмеешь! — сдавленно воскликнул Александр, выставляя перед собой руки.
— Убери, — указывая глазами на руки Александра, сказал Антипатр, — так тебе труднее будет умирать.
Александр опустил руки, повернулся и лег на живот, упершись лицом в пол и вытянув шею. Антипатр медленно поднял и резко опустил меч. Голова Александра отскочила, прокатилась по полу и остановилась, ткнувшись в стену. Антипатр пригнулся, осторожно взял ее за волосы и бросил в мешок, подставленный рабом.
Прошло уже более десяти дней с тех пор, как Мариам испугал страшный крик Юдифи, а она все никак не могла успокоиться и вздрагивала при каждом звуке голоса, раздававшемся в доме. Хотя в доме теперь редко были слышны голоса, все старались говорить шепотом.