Звезда Нибелии

Арлейт Ива

– Ты знаешь смысл этой церемонии?

Это был Гвирн, все еще стоящий рядом. Юта, наконец, оторвала взгляд от Канга и отрицательно мотнула головой.

Мужчина наклонился ближе, чтобы больше никто его не слышал.

– Первые знаки наносятся атлургам еще в детстве. Они обозначают имя ребенка и принадлежность к какому-то клану. В нашем случае, к Утегату. У каждого в этом городе есть такой символ. – Гвирн вытянул руку и указал на один из знаков, напомнивший Юте дерево с раскидистыми ветвями. – По мере взросления, на протяжении всей жизни, добавляются

новые знаки – это то, что отличает человека от всех других, что определяет его.

А когда атлург умирает, его знаки должны быть стерты. Для этого на татуировки наносится специальный раствор, который выжигает символы изнутри. Это делается для того, чтобы после смерти человека Бог Смерти – Руг – узнал, кто к нему пожаловал. Когда знаки исчезают здесь, то проявляются на том свете, и Руг может прочесть их.

Здесь же человек теряет личность, становится одним из народа. В смерти каждому прощаются все грехи, даже если он был убийцей. Бог Смерти рассудит его и накажет согласно его грехам, в соответствии с тем, что сказано на знаках. А здесь, на земле, после смерти все равны. Человек обращается в прах, становится никем, одним из предков народа, - тем же, кем был, когда пришел на этот свет.

Юта стояла молча, не в силах ничего ответить. Впервые она подумала, что верования атлургов были прекрасны. Было в этом что-то волнующее, тронувшее ее до глубины души, пробудившее такие ее уголки, о существовании которых Юта и не подозревала.

Гурнас снова сказал что-то на наури, а потом вновь появился второй атлург, прислуживавший ему во время церемонии. Он снова нес в руках чашу, но на этот раз более глубокую. В нее был насыпан песок. Негромко произнося что-то, Арагон взял по горсти песка и насыпал в глаза и рот Туррага.

– Это чтобы после смерти человек мог увидеть Руга и поговорить с ним. – Снова наклонился к Юте Гвирн.

На этом церемония подошла к концу. Несколько атлургов взяли носилки и понесли тело Канга к выходу. Как Юта уже знала, атлурги не хоронили своих покойников – не так, как в Лиатрасе, - они не закапывали и не сжигали их. Они просто выносили тело на поверхность и оставляли в пустыне, а солнца и песок заканчивали дело. Очень быстро оно оказывалось занесено песком, возвращаясь туда, откуда пришло.

Все желающие могли последовать за процессией, уносившей тело Канга на поверхность, но Юта не чувствовала в себе сил на это. Неожиданные переживания выжали ее досуха. Сама не желая того, она не могла не думать о том, кого не смогла похоронить. Конечно, о нем позаботились родители и друзья. Но она так и не сказала «до свиданья», не попросила прощения, не посмотрела в последний раз на любимое лицо.

И вдруг это оказалось неожиданно тяжело. Пустота, которую она заставила на время отступить, вновь поселилась в груди, и Юта не чувствовала в себе сил бороться с ней. Не сегодня. Она поискала глазами Корта с Ледой, но они куда-то ушли, как всегда занятые делами Утегата.

Дождавшись, когда основная толпа схлынет, она направилась к выходу из Зала Кутх.

–

Церемония утомила тебя? – раздался сзади голос, и обернувшись Юта увидела Гвирна. Она потеряла его в толпе после окончания церемонии, но к ее удивлению он нашел ее.

– Можно так сказать, – устало ответила она. – Я плохо спала последние дни, я лучше вернусь к себе и отдохну.

– Конечно. Я просто не хотел отпускать тебя, не попрощавшись. Я был рад познакомиться с той, о ком все говорят.

Против воли, Юта снова слабо улыбнулась.

– Я тоже была рада познакомиться с тем, о ком все говорят.

– Итак, что ты ответишь на мое предложение?

– Какое предложение? – не поняла Юта. Она не помнила, чтобы Гвирн что-то предлагал.

– Самой составить мнение о том, о ком все говорят. Я мог бы устроить тебе экскурсию по Утегату. Я понимаю, что ты находишься здесь уже довольно давно, и, наверное, сама неплохо изучила город. Но у меня есть некоторые привилегии, я смогу провести тебя в такие места, куда обычным атлургам вход закрыт.

Юта растерялась на мгновенье. Раньше никому не приходило в голову устроить ей экскурсию, несмотря на то, что она находилась в Утегате уже несколько недель. Это было необычно и немного странно для атлурга, насколько Юта успела их изучить. Но ясный взгляд Гвирна не таил никакого подвоха. Возможно, это обычная вежливость, - подумала Юта. Могут же и здесь у кого-то быть хорошие манеры.

– Я с удовольствием послушаю об Утегате от одного из его выдающихся представителей. Особенно если эта прогулка сулит небольшое нарушение закона.

– Если ты любишь нарушать законы, уверен, я смогу придумать что-то особенное для тебя, – задорно ответил Гвирн и подмигнул.

– Тогда до встречи, – сказала Юта и направилась к выходу.

Она не была уверена, но почему-то ей казалось, что Гвирн смотрит ей вслед. Ее подмывало обернуться, чтобы проверить, но она не сделала этого. Она ощущала себя ребенком, задумавшим шалость. Неожиданно будущее снова таило в себе предвкушение чего-то, и Юта узнала это чувство. Это было опасное и сладостное ощущение, что она вступала в новую, неизведанную игру.

***

Гвирн отдернул полог и без стука вошел в дом. Этот дом был хорошо ему знаком, ведь он провел в нем детство и юность. В нос ударили знакомые запахи трав, скисшего молока, дыма и ветхости. Стараясь не шуметь, но и не прячась, он миновал кухню, проходную комнату для приема гостей и вошел в спальню.

Спиной к нему, на кресле возле стола сидел пожилой мужчина. Осветительные окошки были полностью открыты, и солнечные лучи укутывали его мягким светом, словно покрывалом. В Утегате всегда тепло, а часто и жарко, но в старческих костях уже поселился холод потустороннего мира: ни теплые одеяла, ни многочисленные слои одежды не могли защитить от этого холода. Лишь благословенное касание милосердных братьев служило последней преградой от холода смерти.