Звезда Пандоры

Гамильтон Питер Ф.

Затем вошла Паула Мио в простом сером деловом костюме и черных кожаных туфлях. Сосредоточенно-спокойная и тоже излучающая уверенность в себе. В десятках новостных студий и шоу уже в который раз стали прокручивать насыщенные эмоциями ролики с участием невозмутимой шестнадцатилетней Паулы в суде над ее родителями. Зрители по всему Содружеству наблюдали, как она усаживается между главным прокурором города Ивором Чесселом и детективом Хоше Финном, чей лучший наряд на фоне модных костюмов местных представителей власти казался древним и изрядно

поношенным.

При появлении судьи Кармайкла все встали. Мортон ободряюще улыбнул­ся Меллани, и эту улыбку запечатлели пятьдесят пар профессиональных зри­тельных вставок.

Сразу после зачитывания обвинений представитель защиты, Говард Мэдок, потребовал прекращения дела вследствие оглашения свидетельских показаний в присутствии прессы. Ивор Чессел заверил суд, что свидетельские показания были получены законным путем, являются неопровержимыми и играют лишь незначительную роль в позиции обвинения. Судья Кармайкл отклонил требо­вание Мэдока, и на этом демонстрация позиций закончилась, а судебное разбирательство началось всерьез.

Обвинение изложило свою версию предельно просто. Мортон испытывал непреодолимую, маниакальную жажду денег и власти. Первым шагом к достижению этой цели стала женитьба на Таре Дженнифер Шахиф. Семейные деньги были вложены в создание «Аквастейт», и эта мелкая фирма обрела достаточ­ную силу, чтобы выигрывать контракты на сотрудничество с известными стро­ительными компаниями. При интенсивном управлении Мортона «Аквастейт» успешно развивалась, готовясь к выходу на открытый рынок.

Выпуск акций был неотъемлемой частью его грандиозного плана. Этот шаг обеспечивал ему богатство и необходимое влияние, чтобы занять место в совете директоров «Ганзы». После этого дальнейшее восхождение не составило бы большого труда.

Но над его мечтами нависла угроза, поскольку Таре Дженнифер Шахиф наскучил их брак. Если бы она подала на развод, «Аквастейт» пришлось бы ликвидировать или продать, а вырученные средства разделить пополам. У Морто­на остался бы значительный капитал, более того, он стал бы богаче, чем до женитьбы, но для воплощения его планов этого было недостаточно. Выбрасы­вать акции на рынок было еще слишком рано: «Аквастейт» не достигла того объема, который мог бы привлечь инвесторов. Требовалось еще два или три года непрерывного развития.

— И вы убили ее, — сказал Ивор Чессел, остановившись перед скамьей подсудимых. — Убили свою жену и таким образом ликвидировали препятствие на пути к выпуску акций. После ее предполагаемого бегства на Тампико ничто не помешало вам вывести «Аквастейт» на соответствующий уровень.

Мортон беспомощно оглянулся на Говарда Мэдока — он недоумевал, как мог кто-то выдумать такое абсурдное обвинение. Представитель защиты, степенный мужчина, постоянно поддерживавший образ человека средних лет с первыми проблесками седины в волосах, печально покачал головой, словно удивляясь откровенной склонности обвинения к театральным эффектам.

Первым

свидетелем со стороны обвинения была начальник городского отдела судебной медицины Шеррон Хоффбранд. Она подтвердила, что тела, извлеченные из-под фундамента многоквартирного дома, построенного сорок лет назад, действительно принадлежали Таре Дженнифер Шахиф и Вайоби Коталу. Оба они были застрелены с близкого расстояния из мощного нервноподавляю­щего оружия, а их ячейки памяти были повреждены — предположительно эм-импульсами. Точное время убийства за давностью преступления определить было трудно, но Хофбранд склонялась к выводу, что все произошло в трехднев­ный период на той неделе, когда Мортон должен был участвовать в конферен­ции на Таланси.

Чессел задал вопрос о наличии на телах следов посторонних ДНК.

— Таковых не обнаружено, — ответила Хоффбранд. — Котал был одет полностью. На одежде имелись следы пыли, вполне объяснимые его передвижениями по городу, но никаких следов ДНК. Шахиф была обнажена, но на ее коже мы обнаружили следы мыла и ароматических веществ. Это доказывает, что перед смертью она принимала ванну.

— Можно ли утверждать, что она была застрелена в ванне? — спросил Чессел.

— Нет. После того как прошло столько времени, этого нельзя сказать наверняка.

— Но перед гибелью она принимала ванну?

— Да.

— Значит, она была дома?

— Вероятнее всего, да.

— Спасибо. — Ивор Чессел повернулся к судье. — Больше вопросов нет, ваша честь.

Говард Мэдок с улыбкой поднялся со своего места.

— Дома или в отеле? Вы можете определить разницу?

— Нет. Она могла быть и там, и там.

— Или в доме своего друга? Или в общественном заведении?

— Где угодно, где имеется возможность принять ванну.

— Это происходило на Октиере?

— Нельзя сказать с уверенностью.

— Понятно. Благодарю вас.

Обвинение вызвало Тару Дженнифер Шахиф. Она предстала перед судом в костюме цвета лаванды с широкой белой отделкой и слишком короткой юбкой. Чрезмерный макияж и пышная прическа только подчеркивали ее нервозность.

— Вы помните каких-либо ваших врагов, имевшихся у вас сорок лет назад? — спросил Ивор Чессел.

— Нет. Я вела не тот образ жизни, чтобы нажить врагов. Как и сейчас.

— И вы не можете назвать никого, кто хотел бы вас убить?

— Нет.

— Вы знаете или помните что-либо о своем пребывании на Тампико?

— Нет. Я не слышала этого названия до своего оживления.

— А что вы можете сказать о «Брохер ассошиэйтед»?

— О юридической фирме? Ничего. Я услышала о них тогда же, когда и о Тампико — когда дознаватели страховой фирмы начали расследовать мое исчезновение.

Взгляд Тары не отрывался от лица подошедшего к ней Говарда Мэдока. В сторону Мортона она смотреть не осмеливалась.

— Обвинение полагает, что вы были на грани развода с Мортоном, — сказал он. — Это правда?