Звезда Пандоры

Гамильтон Питер Ф.

— Не думаю. Насколько я помню, у меня не было определенных намерений. Но со временем мы бы непременно расстались. Наш брак себя почти исчерпал.

— И поэтому у вас появилась другая связь?

— Да, это была одна из причин. Жизнь была прекрасной, а Вайоби делал ее еще более чудесной.

— Жизнь была прекрасной, - задумчиво повторил Мэдок.
– Понятно. Вы встречаетесь с Мортоном?

— Иногда. Я не стараюсь его избегать.

Она коротко рассмеялась.

— Значит, вы остались добрыми друзьями?

— Настолько, насколько это возможно

между бывшими супругами. Он… поддержал меня после оживления. Очнуться и узнать, что с тобой произошло, так ужасно. Врачи говорят, что некоторым людям требуется целая жизнь, чтобы с этим смириться.

— Вы хотите сказать, что между вами и Мортоном нет никакой вражды? — спросил Мэдок.

— Нет. И поэтому я ни в чем его не подозревала, пока не узнала о расследовании.

— Если бы вы поступили так, как предполагает сторона обвинения, и развелись с ним в ту самую неделю, когда погибли, стали бы вы настаивать на продаже или разделении «Аквастейт», как предусмотрено в вашем брачном контракте?

— Возражаю, — вмешался Ивор Чессел. — Ответ предусматривает предположение.

— Едва ли, ваша честь, — спокойно ответил Мэдок. — Я спрашиваю свидетельницу обвинения, как бы она поступила при весьма определенных обстоятельствах, тогда как все обвинение строится на том, что произошло бы, если бы она поступила так, как они предполагают. Так кто из нас опирается на домыслы?

— В данном случае я склонен с вами согласиться, — сказал судья. — Намерения свидетельницы не являются домыслом. Ответьте, пожалуйста.

— Я… Я не уверена, — с запинкой ответила Тара. — Деньги для меня не главное, я еще могу воспользоваться семейными фондами. Полагаю, я могла бы согласиться на продолжение развития «Аквастейт». Возможно, Мортон был прав, решив подготовить выпуск акций.

— И вы никогда не злились на него?

— Нет. Все браки рано или поздно распадаются, об этом каждый знает. Именно поэтому мы сразу же заключаем контракты.

Говард Мэдок очень старался не улыбаться, проходя к своему месту мимо представителей обвинения.

Второй день начался с показаний Хоше Финна. Он был все в том же единственном приличном костюме, а волосы, как обычно, стянул серебряным зажимом. Паула выбрала черный пиджак со светлой твидовой юбкой и по-прежнему имела вид невозмутимого профессионала. Мортон сменил костюм на обманчиво простую белую рубашку с открытым воротом и вышитый золотой нитью жилет. Его адвокат остался в том же костюме, что и накануне, придер­живаясь строгого стиля без каких-либо излишеств. Сверху на них с ободряющей улыбкой смотрела Меллани в светло-сером платье, так туго облегавшем ее фигуру, что ткань могла сойти за вторую кожу.

— Детектив Финн, — начал Ивор Чессел, — есть ли какие-либо свидетельства о пребывании Тары Дженнифер Шахиф или Вайоби Котала на Тампико?

— Были куплены билеты, был сделан запрос в юридическую фирму на этой планете, но прямых свидетельств их пребывания там не обнаружено. Мы про­вели расширенные поиски, но на Тампико нет ни информационных, ни физи­ческих следов этих людей. Мы считаем,

что вся история с бегством на Тампико была придумана для обеспечения алиби убийцы.

— Алиби?

— Если Мортон убил свою жену, чтобы обеспечить выпуск акций «Аква­стейт», наверняка кто-то стал бы задавать о ней вопросы. А так все были уве­рены, что она сбежала со своим любовником и обосновалась в другом мире. Адвокаты юридической фирмы «Брохер ассошиэйтед» были наняты якобы от ее имени.

Вопросов к нему было очень много. О методах проведения расследования. О подлинности полицейских записей. О жизни Вайоби Котала и наличии у него смертельных врагов. Об официальных отчетах «Аквастейт». Все они преследо­вали только одну цель: показать, как сужался круг подозреваемых, пока не осталось никого, кроме Мортона. Защита получила возможность задать вопро­сы Хоше Финну только в середине дня.

Говард Мэдок попросил Хоше рассказать суду, как продвигалось расследование факта оживления Котала до вмешательства Мортона, после чего это дело стало первоочередным.

— Несколько необычный шаг для убийцы, вы не находите? — спросил Мэдок.

— А он и не знал, что убил Шахиф и Котала, — ответил Хоше. — Первое, что он сделал после убийства, — отредактировал свои воспоминания.

— Вам это досконально известно?

— Мы проверили хранилище его памяти. Там нет воспоминаний об этом событии.

— А о конференции, на которой он присутствовал всю неделю, воспоминания имеются?

— В основном да. Тем не менее он мог вернуться в Дарклейк-сити в тот период, который был зарегистрирован в памяти как сон.

— Вы исследовали память моего клиента; есть ли там какие-то воспоминания о пребывании на Тампико?

— Нет. Но если он убил…

— Детектив, прошу вас просто отвечать на мои вопросы. У вас нет доказательств, что мой клиент подстроил себе алиби. Могу ли я предположить, что настоящему убийце или убийцам Тары Шахиф действительно требовалось алиби, чтобы ввести в заблуждение полицию или частное расследование?

— Да.

— В процессе расследования вы обнаружили кого-нибудь, у кого имелся мотив для убийства этих несчастных людей?

— Нет. Никаких причин, кроме той, что была у Мортона.

— А вы рассматривали возможность нечаянного столкновения Тары и Вай­оби с какой-либо глубоко законспирированной преступной группировкой?

— Да, такую возможность мы рассматривали. Но никаких подтверждений не обнаружили.

— Но ведь их и не должно было быть, не так ли? Если преступникам удалось подстроить алиби, выдержавшее сорок лет, вряд ли они оставили на виду какие-то улики. Единственное в чем им не повезло, так это в том, что мой клиент обратил внимание на оживление и обратился со своими вопросами в высокие инстанции, как и подобает добропорядочному гражданину. И вот что он полу­чает в награду. Тогда как вы представляете суду не что иное, как вашу собствен­ную теорию, подогнанную под известные факты, основанную только на вашем мнении о моем клиенте как о холодном жестоком убийце. Я прав?