Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…
Шрифт:
– О, нет, Станек, тут я с тобой не соглашусь… Любовь была, есть и будет! Вот только не каждому свою честь оказать спешит, – принялся Михаил натягивать себе на ноги те самые чёрные носки, которые наконец-то отыскал среди множества вещей в своем чемодане.
Неожиданно… в дверях комнаты появилась горничная Кристина. В высоко поднятой вверх руке она держала двое плечиков, на которых был аккуратно развешан безупречно отутюженный фрачный костюм Михаила. Встретившись взглядом со Станиславом, она затравленно засуетилась… Когда же поймала на себе взгляд Михаила, сделала реверанс в его сторону и робко сказала:
– Большое спасибо, Кристина! – любезно поблагодарил ее Михаил. – Пожалуйста, повесь его на открытую дверцу шкафа.
Сделав всё, как ей приказали, Кристина быстро направилась прочь из комнаты. Но… обходя раскрытые чемоданы Михаила, которые лежали на полу и практически полностью перекрывали собой путь к входной двери, она, неожиданно зацепившись ногой за ремень одного из этих чемоданов, споткнулась, а не упасть ей помог Михаил, вовремя подхвативший ее под локоть. Кристина сильно стушевалась, ее лицо сделалось пунцовым: «Простите меня, ради Бога, пан Богдан!» – схватилась она за сердце…
– Ты ни в чем не виновата, Кристина. Это я виноват, что завалил весь проход, от шкафа до дверей, своим багажом. Так что ты меня прости, пожалуйста…
Ничего ему не ответила на это перепуганная горничная, только ухватилась руками за пунцовые щеки и выбежала прочь из комнаты…
– Слуг не благодарят, Богдан!!! И уж тем более… не просят у них прощения!!! – мрачно глядя исподлобья на Михаила, проговорил из кресла сквозь зубы Станислав. – Иначе они уважать своего хозяина не станут! – затушил он нервозно в пепельнице свою сигару…
– Станек, – сконфузился Михаил, – я думал……………………..
– Пора бы уже знать, а не думать!!! – подскочив с кресла, рявкнул Станислав…
– Ничего не поделаешь, пан Войцеховский, я с прислугой не жил… Сам из семьи прислуги…
– Всё!!! Не молоти вздор!!! – заложив руки в карманы брюк, принялся хаотично расхаживать по комнате сильно нахмуренный Станислав. – Я знаю, Богдан, кто твой кровный отец, и мне этого достаточно! А кто твоя мать…. от этой информации мой мозг научился защищать мою психику. Научился все чёрное, что касается твоего происхождения, переработать в белое, направляя эмоции в сторону добра. Так что не дразни мой характер, а лучше войди в моё положение…
– В какое такое твоё положение я должен войти, Станек? – боясь еще больше встревожить спесивого своего друга, осторожно уточнил у него Михаил.
– Wszystko!!! Id'z do diabla! К чёрту!.. К чёрту!..
Михаил не решился больше затрагивать Станислава. Он почувствовал, что в нём что-то сломалось и между ними пролегла полоса отчуждения. Скорее всего, ему следовало бы сейчас побыть наедине с самим собой и хорошо разобраться в своих чувствах… Впрочем, как и Михаилу…
На время в их комнате повисло молчание… Михаил бессмысленно перекладывал вещи из своего чемодана на полки шкафа, Станислав же, прохаживаясь по комнате, с холодным отчуждением поглядывал на него со стороны.
Они оба понимали, что в их отношениях сложилось что-то не так, но оба не знали, что теперь с этим надлежит делать. Не знали, как теперь выйти из неприятно сложившейся ситуации. Михаил с еще большим усердием стал перекладывать свои вещи из чемодана в шкаф, а Станислав отошел к окну и стал вглядываться куда-то вдаль…
Из
С печалью в глазах взглянул Михаил в сторону Станислава, одиноко стоящего у раскрытого настежь окна в сад. Величественный, красивый, одинокий и неприступный. Ветер слегка колыхал волнистые пряди его волос, внося в его до мелочей продуманную прическу некий хаос. Но он не обращал на это ровным счетом никакого внимания. Он полностью ушёл в себя…
Еще со времен гимназии Михаил прекрасно знал заносчивый характер своего друга Станислава Войцеховского. Прекрасно помнил, что тот всегда делил людей на два сорта – на тех, которых подпускал к себе и умел быть с ними терпимым, и на всех остальных, которым никогда бы не даровал своего доброго расположения. Сейчас Михаил ощущал себя в числе вторых…
А еще Михаил прекрасно знал, что Станислав любит его, своего друга Михаила Богдана. Любит!.. И любит искренне, как дорогого своего брата. За время их дружбы Станислав научился признавать свои ошибки, научился просить у Михаила прощения. А ведь признание ошибок – это и есть тот важный шаг, который помогает вносить поправки в отношения людей, направляя их в сторону добра. И Михаил никогда не забывал об этом, поэтому, не раздумывая, подошел к Станиславу сзади и положил ему на плечо свою руку…
Станислав какое-то время стоял недвижимо, потом повернулся к нему лицом и напряжённо посмотрел в его глаза. Они стояли, смотрели друг на друга и молчали… Наконец, в холодном взгляде Станислава что-то дрогнуло… Он легонько прикоснулся рукой к руке Михаила, лежащей на его плече, и тихо сказал: «Собирайся, Михаська… Мы опаздываем…».
Михаил повернулся, чтобы отойти, но Станислав придержал его за локоть: «Прости меня, братишка! Прости!.. Не хотел тебя обидеть… На самом деле, не хотел…».
Едва заметно улыбнувшись, Михаил легонько ткнул Станислава кулаком в плечо и отошёл от него. Все свое внимание он перенес на фрачный костюм, который горничная Кристина повесила на раскрытую дверцу шкафа. Снял с плечиков белоснежную сорочку и надел ее. Затем, застегнув все её пуговки и вставив в манжеты запонки, натянул на себя черные брюки, отделанные по внешним швам черными атласными лампасами… Затем надел белый пикейный жилет и старательно застегнул все три его пуговки.
Станислав с интересом наблюдал за Михаилом, который с головой ушёл в очень ответственный процесс – сборы на бал. Вяло улыбнувшись, он спросил его: «Ох, и не простое же это дело сборы на бал, не так ли, Михаська?» Однако для чего спросил, и сам не до конца понял. Ну, уж точно не для того, чтобы получить ответ на вопрос, заведомо ему известный. Тогда для чего?.. Скорее всего, для того, чтобы суметь вновь приспособиться к нему, к своему другу Михаське, вновь уловить ту дружескую волну, которую только что упустил в отношениях с ним…