Звезда спасения
Шрифт:
Губы задрожали, но Шелли сдержала слёзы. Ограничилась судорожным вздохом, надеясь, что никто этого не услышит. Плакать с кем-то хором она не собиралась. Делиться своими переживаниями тоже. Больше всего на свете хотелось умереть, забыться, погрузиться в сон или стереть себе память. Стереть память… В темноте перед ней закружились образы из Храма. Ментальный блок слетел окончательно, возвращая запертые отцом и братом воспоминания об одержимости. Хорошо, что Шелли была к этому готова. Кто мог предположить, что она когда-нибудь возблагодарит кошмары за подготовку к реальности?
Хотя та, давняя реальность, сейчас казалась не такой страшной. Во всяком случае, Шелли не убила никого из
Боль переполнила настолько, что Шелли даже не смогла вздохнуть. Словно разучилась. Грудь лихорадочно поднималась, но воздух не попадал внутрь. Мир вращался. На миг пришла мысль, что это и есть смерть. Но страшно не стало. Наоборот, стало легко и радостно. И тут же прекратился приступ. Воздух со свистом ворвался в лёгкие, голова закружилась ещё сильнее. В этом бесконечном хороводе образов не было никакой опоры. Не за что было схватиться. Единственная мысль, за которую смог зацепиться разум, словно ножом изнутри резала: «Джеймс умер». Спас её, а сам погиб. И жить без него не хотелось.
Словно во сне, Шелли встала с кровати. Надо было сходить умыться, холодной водой стереть страхи и глупые мысли. Плачущий сосед затаился, а, значит, тоже не искал компании и не увяжется следом. Босые ноги сразу замёрзли, едва коснувшись деревянных половиц. Они лёгким скрипом выдавали шаги. Но все спали. Никто из целителей не объявился проверить, куда направилась адептка.
Плитка в умывальной была ледяной. По сравнению с ней, пол в главном зале показался даже тёплым, но Шелли и не хотела согреваться. Она выкрутила кран до предела и подождала, когда кончики пальцев под струёй воды замёрзнут до потери чувствительности. Вот бы также онемела душа. Почему нельзя перестать чувствовать? Стать льдинкой? Чтобы потом растаять по весне, впитаться в землю, давая жизнь всходам. Или испариться на солнце, подняться ввысь, стать мягким, пушистым облаком. И пролившись дождём, забыть обо всём, что произошло.
Шелли набрала в ладони воды и плеснула в лицо. Щёки и лоб обожгло холодом, а изо рта вырвалось непроизвольное аханье. Это вызвало злость. На себя. Она набирала воду снова и снова. Яростно тёрла лицо, пока оно не покраснело. Словно боль внешняя могла уменьшить внутреннюю. Но теперь болело и там, и там.
— Шелли, не надо, — раздался тихий голос. А она замерла, не доверяя себе. Бросила в зеркало взгляд, но там, кроме неё, никого не было. Растрёпанная, с больными, блестящими глазами и красным лицом. Дрожащая то ли от холода, то ли от собственных мыслей. Ещё и со слуховыми галлюцинациями. — Это не твои эмоции.
Шелли резко обернулась. Лёгкое мерцание у двери усилилось и уплотнилось. Мигнуло. Чтобы через секунду стать вполне материальным человеком.
— Ты жив! — Это был удар. Раньше она не знала, что радость тоже лишает сил. Пришлось схватиться за раковину, чтобы удержаться на ногах. Мир перевернулся, и быстро пересобрать его не получалось. Она не знала, куда деть глаза, что сказать и как реагировать.
***
Шелли Эридан
Хотелось обнять Джеймса, разреветься от облегчения у него на плече, но она не могла. Он был призраком, отцом её подруги, любил погибшую невесту. А главное знал о её — Шелли — чувствах. И это было невыносимо. Ей и так было сложно их скрывать, но непроизнесёнными они хоть как-то защищали хозяйку. Сейчас же, казалось, что с неё сорвали одежду, оставив обнажённой. Униженной, раздавленной и беззащитной. Эта встреча, ещё насколько минут назад казавшаяся невозможным счастьем, оказалась чем-то мучительным и непереносимым.
— Мне надо попросить у тебя прощения. —
— О чём ты? — Она замотала головой. Понемногу отпускало. Кажется, её не собирались допрашивать и вынуждать к признанию. И появилась надежда, что удастся сохранить хоть каплю достоинства.
— Ты очень тонко чувствующий человек, а я так и не научился до конца контролировать способности призрака. Не считал необходимым. Как всегда самонадеянно. — Он остановился на расстоянии нескольких шагов. Словно знал — пересеки невидимую границу, и Шелли снова сорвётся в страх и панику. Хотя почему словно? Наверняка знал.
— Я не понимаю. — Холод должен был заморозить чувства, а заморозил мысли. Они ощущались неподъёмными камнями, и сил их ворочать не было. Зато обжигающий стыд от неспособности понять то, что говорил Джеймс, кипятком плескал в крови, ошпаривая щёки краской смущения.
— Ты так совсем замёрзнешь. Подожди минуту.
Призрак пропал. А может, всё это с самого начала только привиделось, и Шелли просто сошла с ума? Внутри царапала боль. Острыми ледяными гранями резала душу. Сейчас, когда Джеймс исчез, снова стало невыносимо думать, что его нет в этом мире. Но если он объявится, опять захочется исчезнуть, лишь бы не раниться ещё больше.
Скрипнула дверь. В умывальную зашёл ворох одеял, скрывающий несущего их человека. Только по голубой мантии можно было догадаться, что это воздушник.
— Одеяла, к сожалению, не могут проходить сквозь стены. — Джеймс бросил вещи на пол возле окна и махнул рукой. — Иди сюда. Тут встроены тепловые заклинания. А тебе надо согреться.
Шелли растерянно смотрела на всё происходящее. Но завернуться в одеяло очень хотелось. Как будто так можно было спрятаться от всего на свете. Она сделала первый нерешительный шаг, затем второй. А через пару секунд уже сидела у тёплой стены и заворачивалась в одеяло, стараясь зарыться в него с головой, чтобы только нос наружу торчал.
Джеймс сел рядом, но при этом на расстоянии. Так, чтобы даже случайно не коснуться. От этого было одновременно и обидно, и хорошо. Шелли окончательно запуталась в том, что происходит. В коконе из одеяла было тепло. Согревающиеся ступни кололо, пальцы на руках тоже. Всё вокруг приносило какие-то двоякие чувства, разобраться с которыми не представлялось возможным.
— Давай я сам расскажу, что случилось. Думаю, так будет проще. — Джеймс обречённо вздохнул.
В этом звуке Шелли услышала бесконечную усталость. Кажется, «так будет проще» только для неё, но не для призрака. Она всё ещё не чувствовала готовности ни к каким разговорам и предпочла бы их отложить. Но выбора ей никто не оставил.
— Ты же знаешь, что призраки транслируют свои эмоции. Именно поэтому мы находимся вне закона. Умершие люди обычно не фонтанируют любовью и счастьем. Скорее погружают всех в тоску, отчаяние и вполне могут случайно довести до самоубийства. Или не случайно…
Джеймс замолчал, а Шелли скосила на него глаза. Про призраков она, конечно, помнила. Но сейчас примеряла эти знания к сидящему рядом парню, и всё сказанное обретало новые, очень личные смыслы.
— Когда меня вернули к жизни, единственное, что я мог — выть от тоски и осознания собственной беспомощности. В академии никто не повесился исключительно потому, что после вызова демона, всех адептов и преподавателей каждый день проверяли на внушение. И обвешали блокирующими внешнее воздействие амулетами. А пока шло следствие, я успел разобраться, как своими чувствами управлять.