Звезда Ворона

ле Гион Илья

— Видать наша Приветочка пустила в ход свои зелья. С алхимией-то нам гораздо проще. — подумал вслух Феликс.

Небо все еще было затянуто тяжелыми мрачными тучами, но даже так Феликс видел среди этих густых темных красок еще более глубокую и черную звезду, которая прорывалась своей бездонной мглой сквозь клубы дыма, и казалось, будто вся эта чернота и беды исходят именно от нее, водя вокруг ее зловещих лучей свой богомерзкий хоровод. Феликс даже в порыве чувств пригрозил ей кулаком, и громко воскликнул:

— Ну что смотришь, горевестница! Даже не надейся, не забрать тебе наши души!

Подойдя к воротам Феликс увидел, как те все еще доблестно выдерживают напор

костяного тарана, и поразился, откуда в них столько силы. Другие такие же ворота уже давно бы разбились, а этим хоть бы что. С высоких помостов и парапетов все еще летели огромные стрелы, выпускаемые лучницами и Серафилем, который вместе с раненым Рольфом так же присоединился к стрелковым отрядам. Но были и более горестные виды. Рядом с одним из домов расположились несколько десятков длинных тел, накрытых белой тканью. Маленькие ручейки светлой крови, солнечной и чистой, словно расплавленный янтарь, стекали от них, и там, где они текли, распускались неведанные доселе цветы.

Новая волна злости на пиктов и на их обезумевшего вождя накатила на Феликса, и он, сжав Эльзир, поспешил к стенам, на подмогу защитникам. Там он быстро отыскал Зено, которая раскуривала сразу три своих трубки.

— Подержите-ка. — не дав Феликсу вставить и слова, сказала она, и передала в руки маленького никса одну из кривых как рог трубок, которая светилась изнутри пульсирующим алым светом. — Эх, было бы у меня больше времени… Тогда можно было бы приготовить куда более хитрые западни. — и с этими словами она выпустила из трубок фонтан многоцветных брызг, который окатил пиктов, толкающих таран, шипящим дождем из прожигающих плоть капель. Тут же раздались истошные крики, и Феликс увидел, как дикари, выхватив оружие, стали рубить друг друга в порыве слепой ярости.

Изеул уверенно направлял на стены все новые войска, умело расходуя силы, а в другом конце поляны его колдуны проводили кровавые ритуалы, разводя костры и протыкая мечами уродливые человекоподобные деревья, которые они принесли вместе с собой. Одному из отрядов пиктов удалось проломить брешь в стене, и теперь ее, со звериными воплями, удерживал Хольф, безжалостно расправляясь с каждым высунувшимся оттуда противником, наряду с безмолвными воинами арлекинов, которые помогали ему в этом.

Спустя еще час к стенам выступил конный отряд Алгобсиса, который своим видом ненадолго поверг Феликса в неописуемый ужас. Бледные, болезненного вида лошади без упряжи, несли на себе голых седоков с приколоченными к лысым головам железными венками, изображающие множество маленьких оторванных рук. Держась от стены на расстоянии нескольких десятков шагов, они разворачивались и метали в защитников дымящиеся зелья, а затем быстро возвращались обратно. Вокруг все шипело, горело и корчилось в агонии, и надежда таяла на глазах. Феликс не знал, сколько они смогут еще продержаться. Ворота уже не могли выдерживать таран, и Милу с Феликсом таскали к ним разный мусор и тела поверженных врагов, чтобы хоть как-то забаррикадировать их.

— Уходи в безопасное место! — наконец крикнул Феликс, когда стена из мусора, которую они так упорно строили последние полчаса, начала рушиться.

— А как же вы? — испуганно проговорил Милу, глядя своими большими голубыми глазами на Феликса. — Пойдемте все вместе.

— Я еще останусь. — сказал Феликс, и опустил руку на сумку со скрижалью.

Феликс уже давно думал над этим. Что если вытащить эту небесную табличку перед войском противника? Может быть тогда она снова явит какое-нибудь светлое чудо, и они все спасутся. Быстро откинув клапан сумки, он уже готов был вытащить скрижаль, как его руку кто-то перехватил.

Подняв взгляд, он увидел лицо Эна, который смотрел на него сверху вниз своими золотыми, как солнце, зрачками. Сейчас, в красках от пожара, молодой ювелир казался словно призрак войны, который вот-вот решит исход сражения.

— Еще не время. — сказал он, отводя руку Феликса.

— О чем это вы… — начал Феликс и осекся. Он вдруг понял, что больше не слышит криков и звуков битвы. За стенами все стихло, и лишь где-то вдали слышались протяжные стоны умирающих врагов.

В полной растерянности Феликс забрался на стену и увидел, что войско противника и правда начало отступать к опушке леса. Некоторые пикты бежали с такой резвостью, будто увидели нечто пострашнее смерти, вереща и роняя на бегу оружие, запинаясь о кочки и трупы своих товарищей. Феликс сначала не понял, что могло так напугать этих безумных дикарей, пока не увидел перед воротами одинокую фигуру, держащую в левой руке волнистый посох. У Феликса на секунду перехватило дыхание от радости, когда он увидел живого и невредимого Дэя. Он уже хотел было окликнуть его, чтобы Дэй побыстрее спрятался за крепкими стенами, но тут на его плечо упала огромная волосатая лапища Хольфа, который, тяжело дыша, тоже встал рядом с Феликсом.

— Подожди, человечек. — настороженно промолвил он, не спуская пристального взгляда с пастуха. — Сейчас лучше запрятаться тут.

Феликс нахмурил брови и снова посмотрел на Дэя, который, как ему показалось, будто бы даже прибавил в росте. Он стоял, не сводя полного ненависти взора с Изеула и его уродливого сына, с пришитой головой коня, которые были единственные, кто не отступил. Лицо сумасшедшего вождя пиктов было искажено гримасой дикой злобы и ненависти. Огни разросшегося пожара, пожирающего лес, отражались на расплавленном золоте, покрывающего лицо предводителя дикарей, и делали его тусклым и невзрачным, словно обычная ржавчина.

— Что вы творите?! — захлебываясь слюной прокричал Изеул, обращаясь к своим воинам. — Не сворачивайте с праведного пути, не показывайте спину демонам! Жгите, палите, очищайте это гнездо зла от языческой скверны!

Многие, услышав его слова, остановились, но снова нападать на деревню пока не решались. Феликс увидел, как между вековых сосен и дубов скачет небольшой отряд всадников Алгобсиса, стремясь убраться прочь, и среди них, на истерзанном подобии сказочного единорога, скачет и Моргайза. Что же всех их так напугало? Неужто приход Дэя?

И тут на всю поляну грянул новый голос, принадлежавший однорукому пастуху, но не обычный, а наделенный древней силой, проникающей в самое сердце, и заставляющий разум дрожать от одного лишь его звука.

— Убирайся прочь из этого леса, и забирай с собой все свои беды, вождь-исказитель. Тебе не найти здесь ничего, кроме смерти, ибо на пути твоем встал сын первого вальдэва!

— Мне не указ никто, кроме Господа и Его наместников, что несут святое Слово! — выкрикнул Изеул и поднял меч. — Не указ! — и он, вместе с воодушевленными фанатиками, в слепой ярости снова ринулся на деревню.

Феликс видел, как Дэй повернул свою голову в сторону деревянных стен, встретившись взглядом с Унлахой.

— Когда-то мое племя вершило бесчестие и принесло вам раздор и беды, благородная эва старого Аина. Так позволишь ли ты мне явить свою силу, но уже ради защиты того, чего мы в былые времена так стремились разрушить? — спросил он, и Феликс не сразу понял, что слова эти Дэй произнес на арлекинском языке, который вдруг стал ему понятен.

— Делай что должен, потомок Златорогого Властителя, грехи твои давно уже были прощены. — ответила ему Унлаха.