Звезда, зовущая вдали
Шрифт:
Удивленный и даже обеспокоенный, шумер последовал за товарищем. А тот уже протягивал кувшин, полный воды: пей! Гато хлебнул и тут же выплюнул: вода была горько-соленой.
– Опять соленое озеро!
– Озеро? А это что? – вожак сунул товарищу под нос гладко обточенный камешек. – А это видел? – он выловил из воды какую-то студенистую лепешку. – Это медуза!
До шумера постепенно стала доходить истина.
– Море?!
Вместо ответа вожак дал другу подножку и опрокинул его с головой в воду.
– Ныряй, плыви! Это море, за которым – Азия!
Гато принялся напряженно всматриваться в горизонт, но огромное пятно воды было замкнуто кольцом холмов, лишь на северо-востоке угадывался разрыв в каменной стене. Он набросился на товарища с вопросами.
– Это морской залив, очень длинный.[25] Нужно идти вдоль него, тогда мы выйдем и к
Оставив в кувшине немного морской воды, друзья поспешно поднялись по склону и почти побежали к пещере. Неизвестно, кому больше не терпелось довести до всех эту потрясающую весть. Но Паладиг заранее решил молчать, чтобы наблюдать со стороны за реакцией азиатов. Когда они двое добежали, солнце уже сильно склонилось к горизонту, а на востоке уже вставала бледная, неполная луна. Товарищи испекли мясо антилопы, разложили сухари (бывшие лепешки) и с нетерпением ждали разведчиков. Но новость сразу заставила всех забыть об ужине, и два с половиной десятка людей, словно обезумев, побежали на восток. Паладиг еле успел оставить Гато и Оя стеречь пещеру, а сам кинулся догонять товарищей. Берега они достигли уже в сумерках, но луна оставляла дорожку на слегка колышущейся воде. Где, где там Азия?
Предводителю вновь пришлось объяснить, что перед ними только залив (кстати, обозначенный на египетской карте), очень глубоко вдающийся в сушу, своего рода посланец моря к страждущим путникам. Сам же он всматривался более практичными глазами: еще засветло он заметил на северо-востоке большое огороженное селение, а сейчас наблюдал за огоньком разведенного там костра.
– Давайте тише, мы ведь не знаем, кто там – друзья или враги. Мы выясним это утром. А сейчас надо быстрей уходить к пещере, наступает час хищников.
Это сообщение отрезвило спутников. В последние ночи они часто слышали отдаленное рычание, а днем встречали остатки кровавого пиршества гиен. Хорошо, что все они автоматически похватали оружие, убегая из лагеря. Теперь, сбившись в кучу, выставив копья и напрягая зрение, они размеренным шагом пошли обратно. И действительно, какой-то хищник попытался выскочить из ближайших зарослей высокой травы, но, получив сразу три стрелы, с визгом ретировался. Возле костра устроили веселое пиршество. Уже ничто не казалось страшным или трудным, ведущим чувством теперь было нетерпение.
А уже на рассвете все азиаты, засев в тростниках, наблюдали за селением. Вокруг ходили часовые-негры. Затем открылись деревянные ворота, и пастухи начали выгонять лошадей, коров и коз, вышли женщины в расшитых набедренниках и отправились к посевам. Азиаты гадали, под каким бы предлогом подойти к селению, когда сама судьба послала им подарок. Чуткое ухо горца издалека уловило цокот копыт, и, прокравшись по кустарнику сотню локтей, он увидел лошадь с оборванным поводом. По знаку Вальтиа азиаты окружили небольшую поляну и устроили поимку. А уж обращаться с лошадьми эти люди научились еще на родине. И очень скоро Нафо и один сириец, оба одетые в египетские плащи, вели за повод приземистое, но сильное животное к селению. Все вместе показываться они пока не стали, памятуя о боевой тревоге возле нубийской столицы. Уже издалека они услышали призывные крики и лай собаки, а потом трое темнокожих юношей и низкорослый короткошерстый пес, обшаривавшие местность, вышли на открытое место и остановились в нерешительности при виде незнакомцев. Однако Нафо замахал приветливо руками и стал указывать то на лошадь, то на юношей, предлагая забрать трофей. Хозяева сразу подошли, перехватили повод и приглашающим жестом указали на селение, но пес явно пытался показать усердие и ворчал. Несколько египетских слов были, по-видимому, поняты, но восприняты со смехом, а в ответ послышались незнакомые гортанные звуки.
Вообще, негры во многих селениях были смешливыми и музыкальными, любили петь и плясать.
Появление гостей вызвало оживление. Часовые у ворот вежливо раскланялись и жестами попросили немного подождать, пока подойдут старейшины. Два пожилых человека, одетых в раскрашенные явно ритуальные плащи, вышли с достоинством и заговорили на ломаном языке Та-Кемта. Сначала Нафо ограничивался обычными приветливыми фразами, но, услышав вопрос типа: «Что заставило вас вернуться?», мигом сообразил: аборигены приняли его за одного из египтян, прошедших через их селение недавно на запад. Тут же войдя в роль, он объявил, что его спутники благополучно миновали горы, а
Пока что азиатам предложили расположиться в глинобитном домике недалеко от ворот и предоставили полную свободу передвижения. Из бесед с несколькими жителями, владевшими языком египтян, удалось выяснить, что жители Та-Кемта появляются в их местах редко, иногда привозят на кораблях товары, меняя их на продукты, иногда просто используют их селение как перевалочный пункт. Селение оказалось довольно большим, многие дома были построены из кирпича-сырца, другие – из глины с тростником, но деревянных хижин было мало. Сразу стало ясно, что дерево здесь – ценный материал, его используют для поделок и лодок. В качестве топлива предпочитались хворост и кизяк. Денег жители не знали, но меновая торговля была развита как для внутренних, так и для внешних (с купцами) нужд. Стада пасли и охраняли совместно, а землю обрабатывали порознь. Для общественных мероприятий в самом селении места не хватало, поэтому жители собирались перед воротами. Вот и сегодня в честь гостей было решено вечером устроить небольшое празднество с песнопением и плясками.
Нафо с товарищем охотно согласился присутствовать, но гораздо больше его заботило передать весть азиатам. Как и было обговорено, оба вышли из ворот для осмотра ограды и внешних сооружений вроде печи для обжига посуды. Вальтиа со скалы внимательно наблюдал за товарищами, остальные азиаты прятались среди низкорослых деревьев. Нафо сладко потянулся, одновременно помахивая правой рукой в сторону небольшой заросли тростника, а затем оба азиата уселись в ее тени. Ждать пришлось довольно долго, пока из тростников не послышался шепот горца. Ни часовые, ни собаки не уловили его приближения. Халдей, не оборачиваясь, рассказал все новости. До выхода на охоту пройдет два-три дня, пусть товарищи хорошо подготовятся. И таким же непостижимым способом Вальтиа исчез.
В домике азиаты нашли обед на расписных глиняных тарелках, довольно скромный. Очевидно, с продуктами в селении было непросто, недаром молодежь рвалась на охоту. Это заставило Нафо задуматься об оплате питания. Кое-какая задумка уже была, требовалось только дождаться празднества. Когда начало темнеть и скотину загнали в сараи, перед воротами был разожжен костер из сухой травы и сучьев, вокруг огня собрались мужчины. Старейшины произнесли речь на родном языке; по бурному ликованию молодежи стало ясно, что объявлено о предстоящей охоте. Юноши подбегали к азиатам, блестя зубами и белками глаз, похлопывали гостей по плечам и что-то высказывали скороговоркой, очевидно, обещали большое развлечение и богатую добычу. Затем мужчины всех возрастов собрались в полукруг, началось пение. Оно состояло из протяжных куплетов, довольно приятно звучавших, но, к сожалению, часто прерывавшихся беспорядочными криками. Мужчины при пении подпрыгивали и трясли руками, женщины со стороны хлопали в ладоши.
Затем начались пляски, мужчины и женщины – отдельно. Мужчины прошлись в танце с оружием в руках. Наметанный глаз Нафо сразу засек, что настоящего оружия, типа египетского, мало, в основном были дротики и боевые топоры с каменными и костяными насадками. Женщины, в коротких разукрашенных набедренниках и с множеством браслетов, плясали легко, но неизящно. Нафо стоял среди зрителей, на него никто не обращал особого внимания. Зато сам халдей скоро обратил внимание на невысокого мужчину в простом, без украшений, набедреннике. В полумраке черты лица расплывались, но угадывалось что-то знакомое. Да это же Вальтиа, перемазанный чем-то черным! Вот отчаянная голова! Азиаты быстро переговорили о самом важном в планах, и горец вновь исчез. Но, что интересно, придя на ночлег, Нафо обнаружил на одной из постелей серебряное египетское блюдо, намеченное им же как подарок старейшине. Вальтиа словно умел дематериализоваться и вновь возникать из ничего.