Звёздная бирема «Аквила». Мятеж
Шрифт:
— Догоняй, красавчик!
Они честно сделали заплыв на пятьсот метров, и Квинт благородно уступил полкорпуса Альбе. Чтобы затем отдаться в умелые руки массажиста.
Марция устроилась рядом с самым загадочным видом и жарко зашептала:
— Ну, давай рассказывай про лигариев. Какой он?
— Кто? — не понял Квинт.
— Гай Ацилий, конечно.
Честно говоря, у префекта «Аквилы» образ опального патриция успел основательно выветриться из головы. Всё навалилось скопом — внеплановый, но обширный ремонт на биреме с неизбежной
— Разумеется, он — умен, обаятелен и очень, специально подчеркиваю, очень хорошо воспитан, о моя терпеливая сестра, — сообщил Квинт во всеуслышание, но потом не преминул шепнуть на ухо родственнице. — Способен угнать пиратскую миопарону и напиться в компании с Той Самой Фортунатой. Страшный человек. Берегись его, моя Альба.
Женщина хищно облизнулась.
— Твоюцентурию, как же я тебе завидую! За одним столом пил с Самим Ацилием. Из одного, можно сказать, виночерпия причастился, — ворковала Альба, разглядывая «старого доброго» Квинта Марция так, словно узрела его впервые.
— Ох! И ты туда же? Вот уж не знал, что венок мученика за убеждения придает человеку такую значимость.
«Ох!» относилось, разумеется, к массажу.
— Ты — зануда! Ладно, забудь про Куриона, — сжалилась Альба, легонько щелкнув собеседника по носу. — Пошли, лучше мячик покидаем. Наши зовут.
Два её брата — такие же громогласные платиновые блондины и балаболы, одновременно похожие и совершенно разные по характеру — в четыре руки содрали Квинта с топчана.
— Луций! Секст!
Один командовал на триреме, другой сделал карьеру преторианца. Но в клубе оба вели себя так же, как во времена учебы, когда Квинт Марций с тремя Альбами считались первейшими нарушителями дисциплины.
— Давай, давай! Шевелись! А то зачахнешь со своим книжками, ремонтом и навархом, — веселился Луций, так и норовя сделать Квинту хитрую подсечку.
— Помирился с Ливией? — сразу же встрял преторианец.
— Все-то ты знаешь, Секст.
— Работа у меня такая, дружище-Аквилин.
В таком давно сыгранном составе игра против четверки центурионов с военного транспорта «Плацид» задалась с самого начала. И если бы не провокационные щипки Марции, коими центурионша время от времени удостаивала поджарую задницу префекта, то лучшего времяпрепровождения и не придумаешь. А то ведь у кое-кого не пальцы, а клещи!
— Так как с Ливией? — не унимался Альбин, отдавая пас брату.
На Цикуте хрен утаишь такую роскошную новость, как скандал между навархом и префектом «Аквилы».
— Мы очень-очень вежливы друг с другом.
— Спроси у Луция, как с Гаем Варием договариваться пришлось. Он тоже не подарок, скажу тебе.
Вместо ответа Квинт пробил Плацидинам злые три очка.
И помянутая всуе Ливия Терция тут же напомнила
— Срочное совещание у Бибула, Квинт Марций. Поторопись… пожалуйста.
Демонстративная вежливость стала новой и, по словам куратора, позитивной ступенью в отношениях двух ментатов. И шагом к выздоровлению.
— Принято. Буду через полтора часа… Спасибо.
Всю дорогу в центр управления Квинт продремал. Вряд ли претор ждет их в своем кабинете, чтобы взять под стражу. Остальное — пустяки.
На этот раз претор был немногословен, деловит и не только чаю не предложил, но даже присесть не пригласил. Водопад за его спиной по-прежнему безмолвно грыз скальный уступ, с которого так красиво падал.
— Ливия, — коротко бросил Бибул вместо приветствия. — Скажи, «Аквила» в состоянии летать?
«Ого! Надо полагать, наш „больничный лист“ закрывается? — подумала Аквилина. — В состоянии ли она летать… Хороший вопрос! А это ничего, что бедняжка наполовину… выпотрошена?»
Но высокое начальство никогда не интересовали такие незначительные подробности. Уж это Ливия затвердила накрепко еще в первые годы службы. Как поется в старой легионерской песне, «на раны плюнь — не до того!» Вопрос претора был риторическим и предполагал только один ответ — согласие.
— Летать она может, — осторожно ответила наварх и покосилась на префекта, дескать, поддержи, если что: — Но, как известно претору, модификация систем и перевооружение корабля в самом разгаре. Нам необходима по меньшей мере неделя, чтобы…
— У вас есть сутки, — перебил ее претор. — В лучшем случае — 30 часов.
Неожиданно для себя самого Квинт Марций, вместо привычной досады, почувствовал некий азарт. В конце концов, главный на корабле всегда наварх, это такой же объективный факт, как сохранение телом скорости движения, и по величине, и по направлению, когда на тело не действуют никакие силы.
У Ливии дернулась щека. Субординация субординацией, но существует еще и здравый смысл. Работы, рассчитанные на 170 стандартных часов, нельзя завершить за 30. Просто потому что нельзя. А если командование упорствует, следует напомнить ему значение слова «невозможно». Невозможно требовать от недоукомплектованного корабля той же прыти, как если бы бирема только что сошла со стапелей.
— Претор! — начала Ливия. — Со всем уважением напоминаю, что «Аквила» — не прогулочная барка. Если перед моим кораблем ставится боевая задача, я должна быть уверена в том, что состоянию этого корабля можно доверять. Для протокола, претор: я — не уверена.
— А ты что скажешь, Квинт Марций? — внезапно повернулся Випсаний к префекту.
— Если перераспределить нагрузку на системы жизнеобеспечения и ограничиться только самым необходимым… — префект вопросительно глянул на наварха. Мол, не рискнуть ли нам в кои-то веки? Теперь бы еще узнать, ради чего вдруг такая спешка и срочность.