Звездная Кровь. Изгой VII
Шрифт:
— Да где ж вы, твари? Покажитесь! — рычал он.
Одна из теней метнулась к нему, и он, не раздумывая, бросился врукопашную, размахивая тяжёлым револьвером, как дубинкой. Удар пришёлся в пустоту, но Минтен не остановился, продолжая махать оружием, словно пытаясь разогнать саму темноту.
Ам’Нир’Юн продолжала свою смертельную пляску с тенями. Медвежья сабля сверкала в отблесках огня, но каждый её удар, казалось, проходил насквозь, не причиняя вреда. Однако она не сдавалась — её лицо оставалось холодным и сосредоточенным, а движения — выверенными, почти механическими. Однажды её клинок всё же задел врага, заставив тень издать шипящий звук боли, прежде чем она снова растворилась.
— Они уязвимы в момент
Я кивнул, хотя она этого не видела, и сжал рукоять меча крепче. Мой взгляд метался от одной тени к другой, пытаясь предугадать их следующий шаг. Одна из них внезапно вынырнула прямо передо мной, клинок сверкнул, метя в горло. Я успел отшатнуться, и лезвие лишь скользнуло мимо. Сталь столкнулась с иллиумом, высекая искры. В ответ я рубанул наотмашь, вложив в удар всю силу, но меч прошёл сквозь пустоту — тень уже исчезла, лишь для того, чтобы появиться в паре метров справа.
— Что же, давай потанцуем, — прорычал я, чувствуя, как в груди разгорается холодная ярость.
Если их можно ранить только в момент атаки, значит, нужно спровоцировать их на удар. Я шагнул вперёд, выставив себя как приманку, и ждал, пока одна из теней не решится нанести удар. Когда это произошло, я резко ушёл в сторону, и мой меч, ведомый инстинктом, рубанул туда, где тень только что была материальной. Раздался глухой стон — я попал. Тёмная фигура на миг замерла, её очертания стали чётче, и я увидел кровь, капающую на песок, прежде чем она снова растворилась.
— Вот так! — я оскалился, чувствуя, как адреналин бьёт в виски. — Выходите, твари, я ещё не закончил!
Закипел самый странный бой в моей жизни. Иногда мы стояли по минуте или больше, ожидая нападения. А когда оно случалось, то шёл размен двумя, максимум тремя ударами и противник словно испарялся. Каждый из нас сражался по-своему, постепенно приспосабливаясь к манере боя ночных убийц. Мы начали понимать, что их можно ранить, если поймать момент перехода из тени в материальность, но это требовало невероятной быстроты и точности. А вокруг нас тени продолжали кружить, словно стая голодных волков, ждущих, когда мы оступимся.
319
Часть моего сознания была полностью погружена в этот странный, почти сюрреалистичный бой, где враги были тенями, оживающими в темноте. Другая же часть разума, холодная и аналитическая, словно опытный стратег в шахматной партии, методично перебирала варианты того, как нам выжить и победить. Эти убийцы не были мастерами меча или непревзойдёнными стрелками из лука, какими их могли бы представить байки у костра. Это были заурядные головорезы, причём не выдающихся физических кондиций, чем-то напоминающие зоргхов, с которыми мы сталкивались в подземных деревнях на юге. Невысокие, жилистые, с движениями, выдающими скорее коварство, чем силу.
Всё, что их отличало от обычных людей — или тех же зоргхов, — это модные чёрные тряпки, в которые они были завёрнуты с ног до самой макушки, да их жуткая способность скрываться в тенях, растворяться в них, словно в воде. Если бы не это преимущество, я был уверен, мы бы уже давно либо убили их всех, либо обратили в бегство. Но как, бороться против теней, против врага, которого невозможно ни увидеть, ни достать?
Нужно что-то, что их рассеет. Что-то, что не оставит им ни единого укрытия, ни единого тёмного уголка, где они могли бы спрятаться. Сияние! Эта мысль молнией пронзила мой разум, и я, не теряя ни секунды, начал действовать.
— Чор, Ами, держитесь! — крикнул я, открывая Скрижаль.
Мои пальцы привычно скользнули по светящимся глифам. Небольшая серебристая сфера рунного круга засветилась невидимым для простых смертных светом. Руна Сияния могла послужить аналогом световой гранаты — заклинание, способное
Я активировал её, чувствуя, как адреналин бьёт в виски, и буквально с разбегу прыгнул к руинам разрушенного здания, прямо в самую гущу колышущихся теней. Секундная задержка — и затем ослепительная, режущая глаза вспышка, которая на краткий миг действительно превратила ночь в полдень. Тени исчезли, словно их и не было, испарились, как утренний туман под палящим солнцем. А на их месте, ослеплённые и дезориентированные, застыли несколько фигур в облегающих тёмных одеждах, с замотанными лицами. Ассасины. Теперь они были видны как на ладони, их необычная способность утратила силу под этим нестерпимым светом.
Один из них, оказавшийся прямо передо мной, издал утробный, почти звериный клич и бросился в атаку. Кривой, зазубренный клинок хищно блеснул в отблесках ярко пылавшего костра, я встретил его удар своим иллиумовым мечом. Сталь взвизгнула, высекая яркие искры, которые на миг осветили его лицо — точнее, узкую прорезь в ткани, через которую виднелись обычные, человеческие глаза. Мы закружили в смертельном танце среди древних развалин, наши клинки то сходились в яростном лязге, то расходились, оставляя за собой лишь пустоту и напряжение. Каждый удар мог стать последним, каждая ошибка — фатальной. Он был быстр и ловок, его атаки были точны и смертоносны, как у ядовитой змеи. Но я был значительно лучше. Даже когда его подельники пришли к нему на помощь, мой боевой опыт, помноженный на Атрибуты и Навыки Восходящего, давал мне явное преимущество. Я видел их глаза — пустые, фанатичные, горящие ненавистью и безумием, видимые через узкие прорези в чёрной ткани. Они были просто машинами для убийства, без жалости, без сомнений, без тени человечности. Но и я, бес задери, был не хуже. Кровавый Генерал — это не просто прозвище. В Единстве это стало моей неотъемлемой сутью.
Отбив очередной яростный, почти отчаянный выпад, явно продиктованный бессильной злобой от того, что они ничего не могут мне сделать даже втроём, я получил крохотную долю секунды. Этого было достаточно. Не разрывая дистанции, я снова активировал Скрижаль, пальцы привычно забегали по символам, и выбрал Руну Алого Когтя.
Яркий тепловой луч, будто вырвавшийся из моего пальца, перечеркнул несколько фигур ассасинов, оказавшихся в зоне поражения. Они закричали, хрипло и яростно, пытаясь прикрыться руками, но их движения стали хаотичными, потеряли всю прежнюю смертоносную чёткость. Они больше не могли уйти в тень, их способность была нейтрализована игг-светом, который, казалось, выжигал всю тьму из окружающего пространства.
— Чор, сейчас стреляй! — рявкнул я, не оборачиваясь.
Грохнул выстрел «Найторакса», звук разорвал ночь, как удар грома. Ещё один ассасин дёрнулся, его тело пронзила пуля, выпущенная моим синекожим снайпером с нечеловеческой точностью. Он рухнул, как подкошенный, чёрная фигура замерла в пыли, больше не шевелясь.
Остальные убийцы, осознав, что их главный козырь — неуязвимость в тенях — рассыпался под натиском света, попытались отступить, снова раствориться в тёмных уголках, которые начали понемногу возвращаться по мере угасания эффекта заклинания. Но мы уже знали, как с ними бороться. Я призвал Колчака — мою Руну-Существо, который чувствовал этих убийц даже под их маскировкой, — и по откату снова и снова активировал Руну Сияния из своей Скрижали, не экономя резерв Звёздной Крови, освещая руины и превращая каждую тень в потенциальную мишень для Чора, или для медвежьей сабли Ами, или топорика Мико. Мико, уже полностью пришедшая в себя, сжимала свой томагавк с яростной решимостью, отбиваясь от одного из нападавших. Даже Минтен, неуклюже размахивая коротким мечом, внёс свою лепту в общую суматоху, больше мешая врагам, чем нанося реальный ущерб, но его ярость была почти осязаемой.