Звездная Кровь. Изгой VII
Шрифт:
— Пошли! Вперёд! — прорычал я, и наша группа «Молот», выстроенная в широкую, неровную цепь, как единый, живой организм, качнулась вперёд, набирая скорость.
Все старались двигаться как можно тише, почти крадучись, но никто не мешкал, не отставал. В лагере песчаников тем временем уже вовсю поднялась настоящая паника. Сонные, ничего не понимающие воины с дикими криками выскакивали из примитивных шалашей и палаток, на ходу хватаясь за оружие, отчаянно пытаясь понять, что происходит и откуда пришла беда. Их яростные, испуганные крики смешивались с жутким, леденящим душу воем наших диверсантов и непрерывным треском выстрелов. Они метались по лагерю, как обезумевшие, слепые муравьи в горящем, разрушенном муравейнике, и большинство из них, как я и рассчитывал, инстинктивно бросилось в ту сторону, откуда
Мы же тем временем подобрались к самому краю их лагеря с противоположной, совершенно не защищённой стороны, оставаясь практически незамеченными в этой общей суматохе и неразберихе. До ближайших мечущихся фигур было не больше пятидесяти, максимум семидесяти метров. Идеальная дистанция для первого, прицельного залпа.
— Целься! — мой голос был едва слышен сквозь этот адский рёв, вой и предсмертные крики, но те, кто находился рядом со мной, меня услышали.
Я видел, как Чор молниеносно вскинул к плечу безотказный «Найторакс», его синее, обычно непроницаемое лицо исказила хищная, почти звериная гримаса. Мико, стоявшая рядом со мной, уже давно и уверенно прицелилась из новенького карабина с рычажной перезарядкой, её точёный, решительный профиль в неверном, призрачном свете Ока Вечности был острым и предельно сосредоточенным. Остальные наши стрелки тоже приготовились открыть огонь.
— Пли! — рявкнул я, и мой крик утонул в общем грохоте.
Наш дружный залп был подобен внезапному удару грома среди ясного неба. Сотни пуль и арбалетных болтов с убийственной точностью врезались в скучившуюся, беспорядочную толпу песчаников, буквально выкашивая их целыми рядами. Дикие, нечеловеческие крики боли и предсмертного ужаса смешались с нашими яростными боевыми кличами. И почти одновременно с нами открыли шквальный огонь наши стрелки из группы «Клещей», ударив по врагу с обоих флангов. Песчаники, сами того не ожидая, оказались в плотном, смертоносном огневом мешке.
Не теряя ни секунды драгоценного времени, я активировал Скрижаль и начал методично, без всякой жалости, применять все боевые заклинания, которые у меня в ней имелись. Смертоносные Руны Хитинового Шипа, Разряда Молнии, Огненного Шара, Ледяной Звезды одна за другой отправлялись в самые большие, самые плотные скопления врагов, выбирая цели почти наугад, но стараясь причинить максимальный урон. Я применял их в разном, почти хаотичном порядке, единственным критерием для выбора которого был их откат. Как только какая-то из рун откатывалась и снова становилась доступной, я тут же, не раздумывая, применял её, не экономя драгоценную Звёздную Кровь, опустошая свой внутренний резерв с пугающей скоростью. Но сейчас было не до экономии. Сейчас нужно было победить.
Те, кто не был убит или ранен первым залпом, в панике бросились врассыпную. Некоторые пытались отстреливаться, но их огонь был беспорядочным и неточным. Другие пытались бежать, но натыкались на огонь с флангов или на наших бойцов, которые уже ворвались в лагерь, клинками и тесаками прорубая себе дорогу сквозь мечущуюся толпу.
Я сам, выхватив иллиумовый меч, бросился в самую гущу. Адреналин ударил в кровь. Вокруг свистели пули, звенела сталь, слышались предсмертные хрипы и яростные крики. Я рубил, колол, отбивал удары, двигаясь как хорошо отлаженная машина смерти. Рядом со мной сражался Чор, его «Найторакс» изрыгала смерть с каждым выстрелом, а когда патроны закончились, он выхватил длинный нож и с дьявольской ловкостью принялся кромсать врагов. Мико, лёгкая и быстрая, как тень, мелькала между сражающимися, её топорик и выстрелы находили свои цели с поразительной точностью.
Лагерь превратился в пылающий ад. Горели шатры и шалаши, метались обезумевшие животные, воздух наполнился запахом крови, пороха и горелого мяса. Песчаники, застигнутые врасплох, деморализованные внезапной и жестокой атакой, не смогли оказать организованного сопротивления. Их боевой дух был сломлен. Они бежали, спасаясь, бросая оружие и раненых товарищей.
Но бежать им было некуда. Верней, они думали, что было, но с одной стороны их ждал огонь наших диверсантов, с флангов — стрелки «Клещей», а те, кто пытался прорваться к броду через ручей, очень скоро наткнутся на засаду атамана Драка. Там их горячо встретят шквальным огнём из пулемётов
Бойня продолжалась недолго. Песчаники, поняв, что попали в ловушку, либо бежали, либо гибли. К рассвету всё было кончено. Распадок и брод у Широкого Ручья был усеян трупами. Те немногие, кому удалось вырваться из этого огненного ада, рассеялись, гонимые страхом и преследователями из банды Драка.
Мы победили. Но эта победа, как и все предыдущие, оставила горький привкус во рту. Почему-то радости не ощущалось. Я стоял посреди разгромленного лагеря, глядя на дело рук своих, и чувствовал только опустошение и бесконечную усталость. Не физическую, а психологическую. Кровь, смерть, насилие… Казалось, этому не будет конца. И я, Кровавый Генерал, был обречён вечно идти по этому кровавому пути, пока сам не стану очередной жертвой на алтаре этой бесконечной спирали насилия.
317
Победители, усталые, но воодушевлённые, собирали трофеи и подсчитывали потери. К счастью, наши потери оказались незначительными. В основном раненые, несколько тяжелых, но смертельных случаев было всего несколько. А вот во мне, как это часто бывало после боя, привычная, холодная опустошённость заполнила всё внутри, окончательно вытеснив остатки адреналина, ярости и страха. Пусть эти треклятые газетчики, с их жёлтыми байками, раздули репутацию Кровавого Генерала до совершенно гротескных масштабов, но, похоже, суть они уловили на редкость верно. Я действительно оставлял за собой горы трупов, реки крови, хороводы падальщиков-дрейков и сегодняшний кровавый рассвет не стал исключением. Правда, на этот раз большинство погибших были врагами. Что тут сказать? Эффективно, бесы меня возьми. И едва ли можно было поступить иначе в этом безжалостном мире. По крайней мере, я был твёрдо уверен, что других путей к решению этого конфликта просто не существовало. Но цена… Цена, как всегда, оказалась высокой. Слишком высокой, даже для меня. Каждый раз, когда я видел искалеченные тела, перекошенные лица, слышал крики добиваемых раненых, где-то глубоко внутри что-то сжималось. Неужели я стал таким же чудовищем, как те, с кем сражаюсь? Или это просто неизбежная плата за выживание? Ответов не было, и, может, их лучше и не искать.
Уже ближе к ночи мы вернулись в Посёлок Старателей под одобрительные, почти ликующие крики тех, кто остался за стенами, охраняя хрупкий тыл. Усталые, перемазанные кровью и грязью, пропахшие пороховым дымом и металлической вонью смерти, но вернулись победителями. Владелец кантины Хеог Сворг, немного поворчал, но несмотря на своё показное, раздражённое недовольство и вечное нытьё, на этот раз расщедрился. Он выставил для всего нашего отряда выпивку — дешёвое, но крепкое пойло — и простую, но обильную еду. Жареное мясо, лепёшки из грубой муки, тушёные коренья, а что ещё нужно для праздника? Его кантина гудела, как растревоженный улей. Душный, спёртый воздух был пропитан густыми запахами жира, подпалённого мяса, резкого алкоголя и едкого пота. Мужики, празднуя победу, орали какие-то заунывные, местные песни, травили байки — кто про прошлые подвиги, кто про только что пережитую бойню — и громко хвастались своими заслугами, зачастую вымышленными. Обычная картина после боя. Сколько раз я видел подобное раньше? Слишком много, чтобы считать. Я нашёл себе укромное место на длинной, деревянной скамье в самом дальнем углу, подальше от этого громкого разгула, и молча наблюдал за происходящим, держа в руках кружку с чем-то ядрёным, от чего горло жгло огнём.
Рядом со мной, такая же молчаливая и отстранённая, как всегда, присела Ами. Её иссиня-чёрные волосы, обычно туго заплетённые в сложную степную косу с глубоким отливом воронова крыла сейчас свободно рассыпались по её изящным плечам. Даже в тусклом мигающем свете сальных свечей и светильников на солнцекамне тяжёлые волосы казались почти живыми, переливаясь таинственным светом. А её экзотические глаза с необычным фиолетовым отливом загадочно мерцали, словно скрывая какие-то древние секреты. Она, как и я, не принимала деятельного участия в общем пьяном веселье, лишь изредка отпивала из своей потёртой кружки травяной отвар, пахнущий полынью и ещё чем-то горьким. Хотя поводов у неё было больше, чем у остальных. Скольких она срезала из спаренных пулемётов? Наверняка побольше остальных.