Звёздная пыль
Шрифт:
В последнее время мы, если и не сдружились, то немного притёрлись или, если можно так сказать, приноровились друг к другу, принимая во внимание то, что в таком составе наши дела пошли значительно лучше.
– Вы играете как Бог, – услышал я от одного из тех самых музыкантов.–Поэтому вам, наверное, с нами очень трудно. Мы не сможем играть как вы, а вы не сможете подстроиться под нас.
Я молча окинул взглядом моего собеседника, – им оказался клавишник из тех самых «шаровиков» по имени Вячеслав.
– Не посчитайте это нашим нежеланием работать с вами, – продолжал
– Спасибо за комплимент, – поблагодарил я Славика, – хотя до Бога мне очень далеко. Но с вами у меня хоть какая-то материальная заинтересованность, а с этими джазменами перспективы у меня нет. Поэтому я хотел бы некоторое время сотрудничать с вами, пока не найду другую работу или не уеду домой. Конечно, если вы не станете возражать.
– Возражать мы не будем, более того, у нас с вами неплохо пошли дела. Да вы, наверное, и сами заметили это. К нам стали гораздо чаще обращаться с заказами. И вообще, нам с вами очень интересно. Так что, играйте сколько хотите. Для нас это большая честь.
– А на счёт пятничных выступлений нашего квартета я поговорю с хозяином и попробую уладить этот вопрос, – заключил я.
Глава 4. Яков Борисович Смелый
Яков Борисович Смелый в последнее время стал довольно редко посещать нашу общую ночлежку. Вначале я думал, что это из-за меня, но потом узнал, что он нашёл себе женщину, как он однажды выразился «даму своего перца».
Как-то вечером, в один из понедельников, когда я не работал и от скуки или, скорее, от тоски не знал куда себя деть, он забрёл ко мне «на рюмку чая».
– Обрели путы? – спросил я его.
– Ни в коем случае. Мы ничем друг другу не обязаны. Но если есть каша и крыша, да ещё и тёплая постель, почему бы не воспользоваться этим, хотя бы на определённое время.
– И кто же она, как вы выражаетесь, «дама вашего перца»?
– Работает в детском садике воспитательницей. Как видите, я не рыскаю по помойкам.
– Причём здесь это?
– Видите ли, сотрудники детских учреждений имеют санитарную книжку, так сказать, «паспорт чистоты», а это, согласитесь, надёжная гарантия нашего здоровья.
– И что же она представляет собой как женщина?
– Сорок два года, не дурна собой. Воспитывает дочь одиннадцати лет.
– А на каком положении, стесняюсь спросить, вы у них находитесь?
– На положении гостя.
– Гостя?
– Ну, да. Хотя, это не совсем правильное определение. Я не есть некий прилипало, так сказать, «альфонс», у меня есть к ним и обязательства материального характера. Видите ли, сейчас такие времена, когда простому человеку не так-то просто выжить. Посудите сами: зарплату задерживают на несколько месяцев и выплачивают зачастую натуральным продуктом. Ну, если на макаронной фабрике платят макаронами,
– От чего же тогда вы не женитесь?
– Ну, знаете… кстати, вы любите Чехова?
– Читал…
– Помните что он в своей «Ариадне» словами помещика Шамохина сказал о женщине?
– Нет, не помню. Скорее всего, даже не знаю.
– Точно процитировать его высказывание я вряд ли смогу, поскольку не помню, но основную мысль доведу: «Мы женимся или сходимся с женщиной, проходит каких-нибудь два-три года, как мы уже чувствуем себя разочарованными, обманутыми; женимся на других, – опять разочарование, и, в конце концов, убеждаемся, что женщины лживы, мелочны, суетны, несправедливы, неразвиты, жестоки, – одним словом, не только не выше, но даже неизмеримо ниже нас, мужчин».
– Вы считаете, что эти пороки присущи всем женщинам?
– Пока что я ничего не могу сказать о своей пассии, ведь по утверждению того же классика, потребуется два-три года для того чтобы понять во что мы вляпались.
– Вы стали так редко появляться в нашей общей обители. А вы знаете, мне не хватает вас. Вы – что-то вроде валерьянки на больное сердце. И хотя ваша философия не всегда уместна, а порой и чужда мне, но она помогает справляться с моим недугом – тоской и отчуждённостью.
– Вы всё ещё тоскуете? Наберусь смелости (это не каламбур вокруг моей фамилии!) дать вам ещё один совет: найдите себе подругу. В вашем положении это ведь так легко сделать. Как говорят французы «Cherchez lafemme» – ищите женщину.
– Думаю, мне это не поможет.
– Ну, не скажите! Раньше я тоже был примерно такого же мнения, с одной лишь только разницей: я не убивался по прошлому.
– Просто вы оптимист. К тому же, я полагаю, вы по натуре флегматик и вам гораздо легче в этой новой для всех нас жизни.
– Знаете, я эпикуреец. Смысл моей жизни заключается в вечном стремлении к счастью, которое я вижу в преисполнении всех жизненных удовольствий. Я люблю много и вкусно поесть, обожаю хорошие вина, прельщаюсь красивыми женщинами, с огромным удовольствием воспринимаю различные зрелища, как-то: театр, цирк, кино. Не люблю только шумные веселья – танцы (или, как их сейчас называют, дискотеки) и кабак. А вот вы, старина, в моём представлении являете собой стоика.
– Я не силён в философии вообще и в античной философии в частности. Но то, что вы говорите, довольно интересно.
– Я вам поясню. Стоицизм учит умеренным желаниям и воздержанию, хорошим поступкам и делам. Это философия гордого человеческого духа, смело смотрящего в лицо даже самой смерти. Не быть покорным судьбе, не склоняться ни перед какой силой – вот главный постулат этой философии.
– Пожалуй, это не про меня. По натуре я слабовольный и нерешительный человек. Наверно я из тех, кто готов подставить вторую щеку. Я против всякой силы и насилия. И над судьбой я не властен, скорее она надомной.