Звёздная тень
Шрифт:
Он похлопал меня по плечу:
— Далеко пойдёшь! Если только в болотах не сгинешь.
Снег казался такой полной противоположностью Геометрам, какую только можно было представить. То ленивый, то деятельно энергичный — едва речь зашла о еде. Сытно отдувающийся, выпаливающий несмешные остроты, не отягощённый, похоже, никакими высокими целями. Готовый обнять в приливе эмоций. Я смотрел на него, и ощущение, что мне морочат голову, крепло с каждой минутой.
Неужели и впрямь меня изучают? А где-то, за сотни километров, а то и сотни световых
— Прогалину видишь? — спросил Снег. И, уточняя свои слова, запустил в болото пустой банкой.
— Вижу.
— Я там упал. Ночью. Еле выбрался. На голом энтузиазме выбрался. Вот уж о чём всю жизнь мечтал — грязью захлебнуться…
Мы переглянулись. Наверное, в моём взгляде читалось непонимание.
— Сбили меня, Пётр. Сели на хвост трое зелёных. Одного я снял, красиво снял… а дружки его меня достали. Кое-как через линию фронта перевалил.
Он звонко, по-детски, рассмеялся:
— А ты что, думал, я тут живу? Облачками любуюсь?
Каким-то другим взглядом я окинул его одежду. Ну да.
Маскировочный комбинезон. Конечно же.
— Теперь и не знаю… успели на базе взять сигнал или нет… До полудня подожду, если помощь не придёт — значит через джунгли, пешком.
Я ничего не понимал.
Сбили?
«Зелёные»?
Линия фронта?
Нет, надеяться на то, что войны прекращаются с развитием цивилизации, — наивно. Были такие иллюзии на Земле. Придумывали мы всякие Великие Кольца и Содружества Разумных Миров. Надеялись, что атомная бомба нас отучит воевать, что после появления ракет пехота не понадобится. Ерундой всё это оказалось. Алари способны планеты в пыль дробить, а половина экипажей в кораблях — десантники. Даэнло… вообще никто не знает, где пределы их разрушительной силы. Лениво им воевать, вот и воспитали из маленьких алари пушечное мясо. Да и мы, на Земле, даром что окружены чужими мирами, даром что замыкаем иерархию разумных рас. Ничему нас это не научило. На Кавказе уже три десятилетия резня длится, Великобритания вот-вот развалится на графства, США только и знают, что гонять войска по всему миру, защищать свои необъятные интересы.
Но здесь!
Прилететь к центру Галактики и услышать набившие оскомину слова о линии фронта и военных базах!
Увидеть планету, изъеденную гиперпереходами, как хороший сыр дырами, шагнуть во Врата — и наткнуться на свежесбитого пилота! Какие, к чёртовой матери, воздушные дуэли при такой технологии! Или, как у нас, на Земле, за пазухой оружие покрепче, а отношения выяснять на кулачках?
— Что ты так смотришь? — полюбопытствовал Снег.
— База далеко? — спросил я наобум.
— Недели две добираться.
— И… это реально?
— Нет, конечно. А что предложишь делать?
У меня было огромное искушение указать себе за спину, на Врата. Для меня они не заработали. Но ведь местные жители должны уметь управлять своим транспортом?
— Да не робей ты. — Парень истолковал моё молчание
Я пожал плечами.
— Летать любишь?
— Смотря на чём.
— На чём — найдётся. Важен принцип.
— Люблю.
Снег кивнул:
— Это хорошо. Я тебя возьму в свою группу.
Словно сочтя разговор законченным, Снег хорошенько обтёр руки о траву, встал, побрёл к берегу. Это что, всё формальности? Будешь воевать в моей группе… никаких расспросов, никаких документов.
Я глядел ему в спину, и меня одолевало искушение прекратить комедию. Потребовать объяснений. Сказать, кто я и откуда, сообщить, что я понимаю — всё происходящее лишь эксперимент…
Но тот единственный из тысячи шанс, что я и впрямь угодил в район местной военной заварушки, удерживал меня от поспешности.
— Повезло, — сказал Снег. Повернулся, махнул рукой: — Эй, Пётр, а нам повезло!
Я подошёл к нему. Всмотрелся.
Над поверхностью болота что-то двигалось. Что-то, напоминающее скорее утлый чёлн, чем машину. Никаких видимых приспособлений, никаких двигателей. Просто парящая над грязью лодка.
На носу этого бесхитростного транспортного средства стоял человек. В таком же обмундировании, как у Снега. Если он и управлял движением, то ему для этого не требовалось никаких пультов.
— Сейчас начнётся разбор полётов. — Снег нарочито громко зевнул. И всё же какое-то напряжение в голосе не позволяло поверить в его равнодушие.
У самого берега чёлн остановился, по-прежнему паря над землёй. Мужчина в форме спрыгнул, подошёл к нам. Я удостоился лишь беглого взгляда.
— Жив.
— Жив, — подтвердил Снег.
— Зря.
В голосе военного было презрение. Чем-то он напоминал Данилова, и внешне — такой же крупный, коротко стриженный, с излишне правильными чертами лица, — и по поведению. Самоуверенный, властный… как полковник до всех наших передряг.
— Ты кто такой?
Это уже был вопрос ко мне.
— Пётр. Я здесь недавно.
— Вижу, что недавно…
Мужчина бросил взгляд в сторону — и я вдруг понял, что он прекрасно видит Врата. И никаких объяснений, кажется, ему не нужно.
— Садись в лодку.
Я повиновался. Вблизи аппарат казался склеенным из бумаги. Впрочем, мой вес он выдержал, даже не дрогнув. Никаких приборов или двигателей и впрямь не наблюдалось, сидений тоже. Я встал на «корме», наблюдая за происходящим.
Снег держал ответ.
— Ты вышел из зоны патрулирования, — брезгливо выговаривал ему прибывший. — Понимаешь? Ты бросил конвой. Потерял машину.
— Я сбил одного, капитан.
— Это не оправдание! Если бы после этого вернулся невредимый…
Развернувшись, мужчина двинулся к лодке. Снег остался стоять.
— Бросить его здесь, паршивца, чтобы пешком добирался… — мечтательно сказал капитан. — А? Что скажешь?
— Мне кажется, не стоит, — быстро ответил я.
Капитан покосился на Снега через плечо: