Звёздная тень
Шрифт:
Изображение меркло. Мы снова были в саду… и не знаю, что чувствовали другие. Я испытывал лишь зависть. Может быть, об этом я и мечтал всю жизнь… идти, неся в руках зародыш Врат, дверь в иные миры. И пусть в этих мирах будут вся боль, весь порок, вся глупость Вселенной — но если хоть один из тысячи миров отзовётся добром… даст приют бездомному ребёнку, кусок хлеба нищему поэту, справедливость униженному…
— А вы говорите — как нам получить Врата…
Идти по Земле — с пылающим огнём в руках. Опустить зерно в землю и увидеть, как вспыхивают вокруг бесплотные
— Ждите. Надейтесь. Если Врата вам нужны — вы их получите…
— Крей! — Голос Кэлоса разорвал мираж. Он встал. — Опомнись! Они не готовы! Они только дети, они ещё младенцы, их история — искра света во тьме! Тысячи лет древние корабли нашей расы ползли по Галактике — чтобы заронить семена жизни. Они не могут принять — так сразу. Им надо дать время, надо помочь. Бескомпромиссность молодости, ну как ты не понимаешь? Ты!
— Да, я, бессмертный Вождь!
Крей вскочил, раскланялся в шутовском поклоне.
Всё, что я хотел и мог сказать, мольба и проклятие, — всё вылетело из головы. Перед нами разыгрывался финал древней драмы.
— Прощения просим, Вождь! Лига не пойдёт путём Хрустального Альянса!
— Крей Заклад, когда я вытащил тебя, сопливого щенка, из чумного барака, я не думал, прав был или нет, стоит ли твоя жизнь…
— А, это и впрямь ты, Вождь!
Куда делась вся его вежливость и невозмутимость! Два человека, чей возраст мерился столетиями, сейчас ругались, как надравшиеся юнцы!
— Спасибо! Когда меня вздёргивали на дыбе, Вождь, я не предавал тебя! Когда я жёг заживо повстанцев — медленно, Кэлос, очень медленно, как ты велел — чтобы и мысли у них не было вернуться в родной мир, — я не колебался! Я знал — только ты светоч во тьме, только ты вправе решить, где добро и где зло! Мы прошли твоим путём — и упали в грязь. Так вот — теперь мы идём в другую сторону! Желаю добра этим людям — но не осчастливлю их насильно! Извини, Вождь! Прикажешь уйти в отставку? Или застрелиться?
— Поздно тебе стреляться!
Тишина ударила больнее крика. Крей и Кэлос как по команде замолчали.
— Лига приняла решение, — тихо сказал Крей.
— В тебе не осталось ничего человеческого, — ответил Кэлос.
— Кэлос! Тебе ли говорить об этом?
— Ваши планы — чушь. Вы тоже часть Тени… и не лучшая её часть.
— У них есть возможность…
Я не дослушал. Встал, отстранил руку деда, вцепившегося мне в колено. Держись, старик. Держись, прошу. Я побежал.
Врата сияли сквозь тьму. Рядом, совсем рядом…
— Пётр!
Я бежал, ветки стегали по лицу. Врата были всё ближе.
— Пётр! — Толчок в плечо. Кэлос догнал меня. — Стой! Ты никогда не вернёшься! Вспомни, что я говорил! Пётр, я не пойду за тобой!
Он едва не влетел на пространство Врат. Я успел остановиться и ударить его — то ли он хотел поддаться, то ли и его боевые рефлексы были не всесильны. Кэлос упал на самой грани изменённого пространства, за пределами той линии, где его ждало будущее — ослепительное и нечеловеческое.
— Подожди, — попросил я. — Это мой путь.
Шаг —
Как больно, когда тебя постигают…
Я очнулся под верещание куалькуа. Уже ставшие привычными вопли.
Пётр! Пётр! Пётр!
— Не ори…
Слова застряли в горле. Рот был набит снегом. Я валялся у подножия холма, и даже помнилось смутно, как я катился, кувыркаясь, по сугробам, налетая на скрытые в снегу камни, крича от боли…
Рецепторы заглушены. Восстановление повреждённых тканей проводится.
Спокойствия куалькуа хватило ненадолго.
Пётр! Пётр!
— Да заткнись…
Я поднялся — всё тело ныло. Если это после подавления болевых рецепторов — то что со мной было?
Ого!
Смерив взглядом склон, я проникся к куалькуа уважением. Собрать моё несчастное тело после такого падения — работка для судмедэксперта. Я катился-падал с двухсотметровой высоты по такому крутому склону, что не осмелился бы штурмовать самый сумасшедший альпинист. По крайней мере — в такую погоду.
Начиналась метель. Нет, неправильно, она не начиналась, она жила здесь. Ветер был несильным, но неуловимое ощущение, что он не прекращается неделями, не оставляло меня. Мелкая снежная крупка била в глаза. Мутный красный солнечный диск уныло висел в небе.
— Эй, куалькуа, помнишь «Свежий ветер»? — спросил я. — Мы не у Геометров случайно?
Сила тяжести и состав атмосферы различны.
— Ага. Спасибо.
Может быть, я полный идиот. И в наказание сейчас получу короткую и малосодержательную жизнь в снежной пустыне… на пару часов, вплоть до окоченения.
— Тогда подскажи, здесь есть что-то живое?
Куалькуа ответил не сразу. Вряд ли он пользовался только моими органами чувств, скорее смотрел ещё и своими глазами, вбирал информацию всеми недоступными мне путями…
Да. Повернись влево. Ещё. Стоп. В этом направлении, около одного километра.
Сколько я ни смотрел, увидеть ничего не мог.
Но теперь уже выхода не было. Когда вначале действуешь, потом думаешь, добра не жди.
Я побрёл по снегу. Куалькуа, выполнив просьбу, затих. Но работу с моим телом не прекращал — я чувствовал, как возвращается чувствительность, одновременно уходит куда-то холод. Странное ощущение — уже бывшее, дежа-вю… Нет, это всё-таки не мир Геометров. Конечно же. Но вся Тень, если взглянуть честно, всего лишь бег по кругу. Бесконечная игра в давно сыгранной пьесе. Единственный выход — перестать быть человеком. А что делать, если я не хочу? Легко было философам, психологам, писателям размышлять о судьбе человечества. Отомрёт, перерастёт, пойдёт дальше, ступит на новый виток… Не хочу! Я — не хочу! Но выхода нет, и значит, я буду биться головой о скалы Земли Изначальной, выцарапывать зёрна Врат, унижаться и выпрашивать — пусть даже такое спасение ненавистно мне…