Звездное затмение

Аверинцев Сергей Сергеевич

*** (Но может быть мы…)

Но может быть мы дымящиеся от заблуждения создали все-таки блуждающую вселенную речью дыхания? Значит снова и снова фанфара нач'aла значит в спешке ветра запечатлена песчинка прежде чем снова светом стать над первородной почкой эмбриона? Значит всегда и всюду мы окружены твоими владениями даже когда забыв о ночи и о глуби морской зубами перегрызаем звездные артерии слез. Возделываем все-таки твое поле за спиной смерти. Может быть окольными путями грехопадения метеоры

тайком дезертируют но в алфавите гроз они возле радуг. Кто знает прямизну плодородия и как всходы выгибаются из пожранных царств земных ради сосущих ртов света.

*** (В старости тело обматывают…)

В старости тело обматывают слепецкими повязками и оно кружится беспомощное в солнечной тьме. В глубине волн морских беспокойство вздымается и никнет скрещенными крыльями. Смерть едва успев созреть уже вновь оплодотворена из могил миропомазание Созвездия воскресая поджигают мрак. Снова Б-г в путь готов.

*** (Неприступна…)

Неприступна ваша воздвигнутая лишь благословением крепость вы мертвые. Не моим ртом где земля солнце весна молчание произрастают на языке свет возжигать вашего исчезнувшего алфавита. И не моим глазам где творение исчезает цветком тепличным от волшебного корня забывшим пророчества. Встать мне пришлось и пронизать эти утесы болью пока я из праха в подвенечной фате не нашла к душам доступ где семя набухает вечно первою раной тайны.

*** (Давид избранный…)

Давид избранный во грехе еще приливом заплясав согнутый тайными лунными фазами перед кивотом завета корень вырванный из почвы пеной морской тоска по родине. Но в огненном горшке земли со зверьем и растениями чресла вверх оставались еще пророки но вглядывались уже сквозь камень в Б-га. Огонь Земля Вода пошли на убыль во Христе создавшем из воздуха еще один крик и свет в загадочно черной листве самого одинокого часа глазом стал и глядел.

*** (Некто отнимает мяч…)

Некто отнимает мяч у играющего в страшную игру. У звезд свой огненный закон. Их урожай — свет. Их жнецы не отсюда. За пределами досягаемости — их амбары. Даже солома одно мгновение светится, разрисовывает одиночество. Некто придет и пришьет зелень весенней почки к их молитвенному одеянию и гербом водрузит на лбу столетия шелковистый локон ребенка. Тут подобает сказать «аминь». Увенчание слов ведет в Сокровенное, и Мир, ты, великое веко, закроешь всяческое беспокойство небесным венком твоих ресниц, ты, тишайшее

рождество…

*** (Помесь этой матери и этого отца…)

Помесь этой матери и этого отца под веком смежённым звезды. Где бы ты был где бы я была где бы наша любовь таилась когда бы по-другому сопряженное объятие хвостов кометных небесное захоронение в солнечной тьме перестрадало миг или месяц своей волшебной белой ладонью пульсирующие морские жилы оттянул назад отливом или смертью — Заключенный однажды в первородную посудину обетований со времен Адама спит вопрос покрытый нашей кровью.

*** (Уцелев падает многое…)

Уцелев падает многое в короба воспоминаний ибо и от этого века останется окаменелость окаймленные черным скорбные письмена его праха проросшего вкось. Может быть завещанные нами небеса эти бледно-голубые камни будут способны к чудесным исцелениям и в другом аду твои предсмертные слова ветром боли холодную запряжку вытягивающихся мускулов времен пронижут и стеклом выдуют исчезнувший сосуд любви для Божьих уст.

*** (Произнесено — змеиными линиями начертано…)

Произнесено — змеиными линиями начертано: Крах. Солнце китайский магический круг прихотливый в своей святости убор назад во внутренние фазы застывшая улыбка в молитвенном удалении дракон света изрыгающий время шлемовник — падучий плод земли однажды позолоченный — Пророчества указывают огненными пальцами: Вот она звезда вылущенная до самой смерти — Вот оно семечко яблока в своей обители посеянное в солнечный мрак так мы падаем так мы падаем

*** (Изгнанные из жилищ…)

Изгнанные из жилищ исхлестанные ветром смертная жила за ухом убивая солнце отброшенные утраченными обычаями следуя теченью вод плачущим перилам смерти часто прячут еще в пещере рта некое слово боясь воров говорят: розмарин и жуют корень вырванный на пашне или ночи напролет смакуют: прощание говорят: время прошло когда новая рана открылась в него. Хищно тело их пожирается солью муки. Без кожи без глаз создал Иов Б-га.

*** (Малое успокоение…)

Малое успокоение прозрачного часа на могиле левкоя тот свет зарей вечерней трубит. Ореол пальмового листа Пустынное откровение одиночества. Праматерь Жизнь в светящемся молитвеннике почия над бормочущим ручьем который как дремотный свиток раковина возле уха мелодия игрушечных часов. Великий океан в маленьком ухе: О менуэт любви! О нежный, как причастье, часослов! И в этом жизнь была Сон черной магии, такой же точно сон и шип которым роза крови забытая воспоминанье жалит зуб молнии на маскараде гроз окутав мраком и это побережье из слоновой кости.