Звездные часы и драма «Известий»
Шрифт:
Приближалось 28 октября, когда в Москве должен был открыться VI Съезд российских народных депутатов, на который выносился вопрос чрезвычайной важности — одобрить или отвергнуть предлагаемый президентом курс экономических реформ. Учитывая огромный интерес к съезду, ко всему, чем жила в эти дни высшая власть России, мы хотели получить информацию из первых рук, услышать оценки важнейших событий от самого ближайшего соратника Ельцина, государственного секретаря РСФСР Геннадия Бурбулиса — и пригласили его в редакцию. Он пришел не один, а в сопровождении основного помощника Вячеслава Недошивина, моего давнего приятеля, с которым мы работали в ленинградском Доме печати. Слава мне сказал, что в эти дни его шеф ужасно занят, вынужден временно закрыться от прессы, но нам отказать не мог — считает «Известия» наиболее компетентной, объективной
Что ж, эта встреча, длившаяся три с половиной часа, добавила нам еще чуть-чуть компетентности в вопросах о том, что ожидает Россию. При всей витиеватости речи Бурбулиса было понятно, что главная цель российского руководства — обретение собственной государственности, развязывающей руки для самостоятельного выхода из тяжелейшего кризиса. Но для этого требовалось не только согласие между президентом и парламентом, но и сильное, умелое правительство. И вновь, теперь уже из уст государственного секретаря, мы слышим: ничего нет сейчас важнее привлечения профессионалов, способных решить экономические задачи.
От нас Бурбулис уезжал на госдачу в Подмосковье, где приглашенная им команда Гайдара заканчивала писать экономическую программу для Ельцина. 28 октября Съезд народных депутатов наделяет президента России дополнительными полномочиями, необходимыми для проведения реформ. Взяв на себя всю за них ответственность, возглавив правительство, Ельцин назначает двух вице-премьеров, которые должны проводить в жизнь новую экономическую политику — Гайдара и активно помогавшего ему сорокалетнего Александра Шохина. Восьмого ноября у них был первый рабочий день, и в этот же день они дали первые интервью — «Известиям», конкретно Михаилу Бергеру.
Разумеется, это был первополосный материал с фотографиями новых вице-премьеров и короткими биографическими справками. Их ответы были растиражированы в 4 700 000 экземплярах «Известий», а информационными агентствами, со ссылками на нашу газету, на весь мир. Вот, в частности, что было сказано.
Е. Гайдар. Никакая характеристика тяжести нынешнего состояния экономики не будет преувеличением. И если выбирать худший момент для принятия ответственности за происходящее, то вот именно сейчас этот момент и наступил. Ситуация хуже плохой.
У нас есть принципиальная ясность и относительно диагноза, и относительно того, что необходимо предпринимать. Прежде всего необходимо установить такие правила в экономике, правила игры, как говорят, которые позволят подняться на ноги. Что касается программы, то сейчас невозможно представить подробное, по дням разложенное расписание. Есть общие крупные цели, к которым необходимо двигаться: стабилизация денежного обращения, укрепление рубля, приватизация…
А. Шохин, возглавивший социальный блок министерств. Главная нагрузка, особенно в переходный период, ложится на Министерство труда и занятости и Министерство социальной защиты. Мы не собираемся обещать немедленного или очень скорого улучшения жизненного уровня. Время популистских обещаний прошло. Наша задача-максимум: удержать нынешний уровень жизни до того момента, когда реформа начнет давать реальную отдачу. Задача очень сложная, но выполнимая.
Сейчас мы разрабатываем систему так называемых амортизаторов, которые позволят смягчить удар либерализации цен… Если раньше мы говорили, что добились соединения преимуществ социализма с научно-техническим прогрессом, то теперь видим, что на деле соединили рыночные цены с таким «преимуществом» социализма, как тотальный дефицит. В этом — огромная сложность предстоящей работы.
Доступен был для «Известий» и президент России. В том же ноябре он дал Александре Луговской большое — на шесть колонок — интервью, напечатанное под заголовком «Борис Ельцин: быстрые реформы — единственный шанс России». Встреча с ним состоялась без долгих согласований. Многие издания давно значились в списке президентской пресс-службы на интервью с Борисом Николаевичем, но когда ему доложили о такой же просьбе «Известий», он быстро выкроил для этого время. Луговская не из тех журналистов, кто теряется перед сильными мира сего, вопросов у нее было много, вот несколько из них:
— Как будет жить человек в первые шоковые дни?
— Тяжело будет жить.
— Народ сделал ставку на Вас,
— Да, получается именно так. Сейчас я настраиваюсь на серьезную критику в мой адрес, потому что придется принимать непопулярные меры, а люди, естественно, будут воспринимать их плохо.
Отвечая на вопрос, проявит ли новое правительство гибкость, Ельцин сказал:
— В большей степени она будет зависеть от меня, поскольку у них еще, пожалуй, нет управленческого опыта на уровне России. Надеюсь, что все вместе мы все же победим кризис… С полгода будет хуже, чем сегодня, но потом рыночная экономика начнет давать первые результаты. Свидетельством тому мировой опыт. А чем мы, россияне, хуже других?
Россияне, конечно, ничуть не хуже других, но пока им очень плохо. Так же плохо было тогда и остальным гражданам Союза ССР. Многие из них главную причину своих несчастий видели именно в существовании этого союза. После того как в августе из него выпали Латвия, Литва, Эстония, 1 декабря наступила очередь Украины. В этот воскресный день 80 процентов ее взрослых граждан пришли на избирательные участки, чтобы принять участие в референдуме: «Поддерживаете ли вы провозглашение независимости Украины?», и 90 процентов из них ответили «да». Ровно через неделю Советский Союз распался навсегда. Похоронив его в заснеженной Беловежской Пуще, президенты трех республик — России, Украины и Белоруссии — подписали соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ), пригласив в него остальные государства бывшего СССР, а также всех желающих.
На следующее утро в «Известиях» состоялась одна из самых драматических планерок. Редколлегия не смогла прийти к согласию, какой должна быть редакционная статья в связи с новостями из Беловежской Пущи. Осудить или одобрить решение о роспуске СССР? Голембиовский высказал сожаление о происшедшем, которое прозвучало как осуждение акции трех президентов. Мы с Боднаруком возразили, главный наш довод: СНГ — вынужденная мера, останавливающая вероятность военных конфликтов. Звучали голоса за одну и за другую точки зрения, в итоге сошлись на том, что от редакционной статьи в вечерний номер воздержимся — сначала напечатаем беловежские документы и максимум информации, включая международные отклики. Наверное, правильнее было бы выйти с двумя мнениями: «за» и «против» ликвидации СССР, но тогда мы еще не доросли до такого плюрализма на своих страницах.
Нас несколько оправдывало то, что утром мы не знали, какая днем, еще до нашего вечернего выпуска, последует реакция со стороны Горбачева, не предпримет ли он какие-то силовые действия, способные взорвать пока еще мирные отношения между Кремлем и Белым домом, другими учредителями СНГ. Через пару часов узнаём, что этим вопросом минувшей ночью и утром было серьезно озабочено все руководство России. Как передал наш корреспондент Василий Кононенко с экстренной пресс-конференции на Старой площади, где выступали Бурбулис и министр иностранных дел России Андрей Козырев, там были заданы вопросы и о судьбе органов центра, и о судьбе Горбачева. Козырев ответил, что существует два пути упразднения центральных структур — нецивилизованный и цивилизованный. Первый путь — сопротивление этих структур, что приведет к известному исходу по августовскому сценарию. Второй — цивилизованный, передача российским властям рычагов власти и имущества, что было бы более приемлемым и безболезненным. Каждому было понятно, на что намекал представитель руководства России, чем он угрожал.
К счастью, сработал второй сценарий. В дальнейшем к редакционной статье на тему распада СССР мы не возвращались, а писали, упоминали об этом, конечно, много. Но никогда в этой связи президентов Ельцина, Кравчука и Шушкевича «Известия» не разносили, предателями их не обзывали. Хотя и не восхищались тем, о чем они договорились в Беловежской Пуще.
До самых последних дней существования СССР мы не теряли интереса к деятельности М. С. Горбачева, сообщали о его встречах, заявлениях, решениях, напечатали интервью с ним. В прежние десятилетия никто из первых руководителей страны не посещал «Известия», а Михаил Сергеевич это сделал дважды: в 1990 году и после августовского путча. 18 сентября он еще верил в сохранение Советского Союза и говорил нам, что сделанный им демократический выбор лишает его возможности действовать другими методами. Подчеркнул: