Звездные часы и драма «Известий»
Шрифт:
В длинном монологе одного из авторов — Алика Плутника (он назвал этот монолог «нелирическим отступлением»), очень нелестном по отношению к Голембиовскому, отправным моментом для критики в его адрес послужили как раз те предъюбилейные дни в редакции с раздачей премий. Плутник говорит, что его имени не оказалось ни в одном из списков на получение премии, и в этом он видел только одно: козни Голембиовского. Алик высказывает опасение, что ему могут не поверить, что не в премии дело — сюжет с ее неполучением лишь внес долгожданную ясность в их тридцатилетние отношения с Игорем. Я как раз ему верю, что деньги тут ни при чем, но могу утверждать, что ни при чем здесь и сама история с якобы отсутствием имени Плутника в списках на премию. Вот он, подписанный
…премировать следующих 13 сотрудников в номинации Инкомбанка: Алимова Г. А., Плутника А. У., Ивкина А. Н., Сычева А. В., Якова В. В., Орлика Ю. П., Резника Б. Л., Степанова Т. Г., Юферову Я. Б., Нестерову Н. В., Шмыгановского В. Н., Капелюшного Л. В., Лукашина В. П. — в размере 500 (пятьсот) долларов США каждого (по курсу ЦБ на день выхода приказа).
Как видим, классик известинской журналистики не был обойден списками на премию, а поскольку он ее не получил (что это факт — я тоже верю), то о причине этого можно только гадать, но она не в происках Голембиовского. По-моему, на такую мелочность он не был способен.
Считаю, что оставшись без рублей, эквивалентных 500 долларам США по курсу ЦБ на 10 марта 1997 года, Плутник приобрел большее — моральное превосходство над всеми остальными известинцами, взявшими деньги от бизнес-структур, включая и меня. Да, мы все нуждались в деньгах, но принимать их не имели права — ни морального, ни профессионального. Мы были бедными, но оказались еще и не гордыми. Тогда это не испытывалось, а сейчас стыдно.
А вот кто точно не значился ни в пресловутых спонсорских списках, ни в официальном редакционном, кого и добрым словом не вспомнили в юбилейные дни, хотя он очень многое сделал для газеты за те двенадцать лет, что входил в состав редколлегии и занимал важнейшие должности, так это Николай Боднарук. Всего за месяц до праздничной даты он ушел из редакции. Формально — по собственному желанию, фактически — в знак протеста против новых веяний, охватывающих газету, уводящих ее от серьезной, общественно важной проблематики. Журналист высочайшей пробы, он терпеть не мог примитивных и желтых подходов к выбору тем и написанию материалов, а разного примитива и желтизны становилось все больше. Колю давно звал к себе в «Общую газету» Егор Яковлев, и тот ушел к нему первым замом. Голембиовский при всей в последнее время холодности своего отношения к Боднаруку понимал, что равноценную замену найти ему непросто, и решил понизить статус занимаемой им должности. Раньше она называлась довольно длинно: заместитель главного редактора «Известий» по отделу общественно-политической жизни. Стала короче и ступенькой ниже: редактор по отделу политики. Уход Боднарука негативно сказался как на общей психологической атмосфере в редакции, так и на уровне профессиональных требований к облику и содержанию газеты, друг к другу.
А юбилей приближался, он становился событием в жизни страны. 11 марта в редакции состоялась посвященная ему большая пресс-конференция для российских и иностранных корреспондентов. На следующий день редакцию посетили аккредитованные в Москве послы многих государств мира. В этот же день объявил о своей форме внимания к «Известиям» долго молчавший Кремль — это была просто поздравительная телеграмма президента Ельцина. К этому моменту уже росла гора поздравлений буквально отовсюду, она высоко поднимется на следующий день, а потом в нескольких номерах мы будем выделять большое место только для перечисления тех, кто нас приветствовал.
Наконец наступил пик юбилея — вечерний прием 13 марта в Кремле. Многое там шло так, как планировалось, но не все. Не обо всем сообщила и опубликованная на следующий день на первой полосе заметка «80 лет — возраст веселья». Она перечислила то, что соответствовало духу этого заголовка: что настроение в зале создавал и поддерживал Президентский оркестр под управлением генерала Павла Овсянникова; что руководил весельем писатель-юморист Аркадий Арканов; что в гости с поздравлениями
Когда на утренней планерке 14 марта Голембиовский коротко подводил итог всей юбилейной кампании, он выразил сожаление, что многие из приглашенных высоких должностных лиц не были на приеме. Не дав Игорю договорить, Дардыкин взялся его утешить:
— Это даже хорошо, что не было больших начальников. Их отсутствие только подчеркивало нашу независимость.
— Ладно, проехали, — недовольно ответил Игорь. — Скажу только, что наша независимость не отменяет нашей заинтересованности в сотрудничестве с этими людьми, а значит, и необходимости контактов с ними.
Еще не раз во время разговоров у него в кабинете, за обедом затрагивался тот факт, что власть имущие проигнорировали «Известия». Было видно, что Игоря это существенно задело, а находил он объяснение то в занятости приглашенных, то в их забывчивости, то в обиде некоторых на когда-то звучавшую в их адрес критику, а то и в отсутствии интереса к «Известиям». Однажды произнес:
— Может, все проще и печальнее для нас: падает уважение к газете?
Если учесть, что не пришли слишком многие, то, наверное, все эти версии имели место, включая последнюю.
В тот же день, 14 марта, в Кремле президент России вручил Отто Лацису премию в области печатных средств массовой информации, учрежденную «Академией свободной прессы» и равную 600 минимальным размерам оплаты труда. Особую пикантность моменту придавало то обстоятельство, что «Известия» часто критиковали Ельцина, а Лацис еще не так давно, в разгар трагической чеченской авантюры демонстративно, под одобрительный гул почти всей российской прессы вышел из Президентского совета, куда его приглашал лично президент. Сейчас спрашиваю себя, мог ли так повести себя на месте Бориса Николаевича кто-нибудь из двух его наследников на этом посту, и над ответом не размышляю ни секунды.
В тот же день глава «Лукойла» Вагит Алекперов устроил прием для редколлегии «Известий» и большой группы сотрудников. Было произнесено много теплых слов в адрес газеты, ее истории и сегодняшнего дня. Сказано и то, что всем нам хотелось услышать: нефтяная компания не собирается вмешиваться в редакционные дела, влиять на политику газеты, а на покупку акций, на инвестиции в «Известия» решилась исключительно в расчете на прибыль, но никак не ради политических дивидендов. Двое известинцев из числа приглашенных на этот прием его проигнорировали — Агафонов и Дардыкин. На вопрос коллег «почему?» отвечали по-разному, но смысл был одинаков: да пошли они куда подальше, эти наши новые партнеры, не хотим с ними знаться.
В свете разыгравшейся вскоре битвы «Известий» с нефтяниками до сих пор непонятно, откуда была такая изначальная неприязнь к «Лукойлу», он же не рвался к нам в акционеры — это мы зазвали его к себе. Если двум Сергеям что-то говорила интуиция, то остается сожалеть, что она не предсказала катастрофического для газеты и их карьеры разворота событий. Однако их позиция была безупречной: никто впоследствии не мог бросить им упрек в неблагодарности по отношению к «Лукойлу» — за его счет они не пили и не закусывали.