Звездные дороги. Истории из вселенной Эндера

Кард Орсон Скотт

– Мы понимаем вашу проблему, но готовы присвоить вам степень на основе другого, не столь… масштабного проекта.

– Помогите мне разобраться, – попросила она. – Вы настолько доверяете мне, что готовы присвоить мне степень, не интересуясь моей диссертацией, но не настолько, чтобы позволить мне принять участие в жизненно важном проекте, который разработала я сама? Кто будет его вести? – Тереза взглянула на председателя, и тот покраснел. – Это даже не ваша область. Вообще ничья, только моя.

– Вы сами сказали, что разработали проект, – ответил председатель совета. –

Мы в точности будем следовать вашему плану. Какие бы новые данные ни появились, их ценность останется той же, кто бы ни руководил исследованиями.

– Естественно, я ухожу. – Тереза встала. – Вы не вправе так со мной поступать.

– Тереза… – сказала доктор Хоуэлл.

– Вы что, пришли специально для того, чтобы меня утешить? – спросила Тереза.

– Тереза, – повторила старуха. – Вы прекрасно понимаете, в чем причина.

– Нет, не понимаю.

– Никто за этим столом в этом не признается, но… Ваша молодость – лишь одна из причин, причем далеко не основная.

– А основная? – спросила Тереза.

– Думаю, – сказала доктор Хоуэлл, – что если бы ваш отец вернулся из отставки, все возражения против того, чтобы важным исследовательским проектом руководила такая юная девушка, внезапно исчезли бы.

– Вы серьезно? – Тереза взглянула на других.

– Никто прямо этого не говорил, – сказал декан, – но нам намекнули, что основное давление исходит со стороны главного клиента фонда.

– Гегемонии, – уточнил председатель совета.

– Значит, я заложница политики моего отца?

– Или его религии, – кивнул декан. – Или того, что им движет.

– И вы позволите, чтобы вашей академической программой кто-то манипулировал, ради… ради…

– Университет зависит от грантов, – вздохнул декан. – Только представьте, что с нами станет, если наши заявки на гранты начнут одна за другой получать отказ. Гегемония обладает чудовищным влиянием. Во всех областях.

– Иными словами, – заметила доктор Хоуэлл, – вам на самом деле некуда больше идти. Мы – один из самых независимых университетов, но даже мы не свободны. Именно потому мы готовы присвоить вам докторскую степень, несмотря на отсутствие у вас возможности заниматься научной работой, – ибо вы ее заслуживаете и все понимают, что иное выглядело бы крайне нечестно.

– Что может помешать им заодно запретить мне преподавать? Кто вообще меня возьмет? Доктора, который не может продемонстрировать результаты своей работы? Вы что, издеваетесь?

– Мы вас возьмем, – сказал декан.

– Зачем? – спросила Тереза. – Из благотворительности? Чего я смогу достичь в университете, если мне не дадут заниматься наукой?

– Затем, – вздохнула доктор Хоуэлл, – что вы, естественно, продолжите вести свой проект. Кто еще смог бы с этим справиться?

– Но моего имени на нем стоять не будет, – кивнула Тереза.

– Ваша работа крайне важна, – сказала доктор Хоуэлл. – На кону стоит выживание человечества. Как вам известно, идет война.

– Тогда объясните это фонду, и пусть они убедят Гегемонию, что…

– Тереза, – прервала ее доктор Хоуэлл. – Да, вашего имени в проекте

не будет. Как тема вашей диссертации он тоже упомянут не будет. Но все, кто работает в данной области, сразу же поймут, кто его создатель. Вы получите постоянную должность, докторскую степень и диссертацию, авторство которой ни для кого не будет секретом. Все, о чем мы просим, – стиснув зубы, согласиться с дурацкими требованиями, к которым нас принудили. И – нет, сейчас мы не станем выслушивать ваше решение. Собственно, мы не станем обращать внимание на любые ваши слова и поступки в течение ближайших трех дней. Поговорите с отцом. Поговорите с кем хотите, но не отвечайте, пока у вас не появится возможность остыть.

– Не считайте меня ребенком.

– Нет, моя дорогая, – покачала головой доктор Хоуэлл. – Мы намерены считать вас человеком, которого мы слишком ценим, чтобы… какой там ваш любимый термин?.. Отправить в расход?

Декан встал.

– На этом закончим нашу кошмарную встречу в надежде, что вы останетесь с нами в данных жестоких обстоятельствах.

Он вышел. Члены совета пожали ей руку, на что она почти никак не отреагировала, а доктор Хоуэлл обняла ее и прошептала:

– Война вашего отца потребует еще немало жертв, прежде чем закончится. Можете пролить за него кровь, но, ради всего святого, прошу вас – не умирайте за него. В профессиональном смысле.

На этом встреча – а с ней, возможно, и карьера Терезы – закончилась.

Заметив идущую через двор Терезу, Джон Пол сделал вид, будто небрежно прислонился к перилам лестницы у входа в здание факультета общественных наук.

– Не слишком жарко в свитере? – спросил он.

Она остановилась, глядя на него, и он понял, что она, похоже, пытается вспомнить, кто он такой.

– Виггин? – сказала она.

– Джон Пол, – добавил он, протягивая руку.

Она взглянула на его ладонь, затем на лицо.

– Да, жарковато в свитере, – рассеянно проговорила она.

– Забавно, я как раз только что об этом подумал, – сказал Джон Пол. Мысли девушки явно были заняты чем-то другим.

– Это что, некий ваш метод? Говорить девушке, что она одета не по погоде? Или просто намек, что ей следует раздеться?

– Ого, – покачал головой Джон Пол. – Вы прямо мне в душу заглянули. И – да, с большинством женщин это работает. Приходится от них чуть ли не отбиваться.

Снова последовала пауза, но на этот раз он не стал ждать, пока она ответит ему очередной колкостью. Если он не хотел лишиться шанса, требовался быстрый отвлекающий маневр.

– Простите, что вслух высказал мысль, которая пришла мне в голову, – сказал Джон Пол. – Я спросил: «Не слишком жарко в свитере?», потому что в свитере действительно слишком жарко. И еще мне хотелось узнать, не найдется ли у вас минутки поговорить.

– Нет, – ответила мисс Браун, направляясь мимо него к входу в здание.

Он последовал за ней.

– Собственно, сейчас ведь середина вашего рабочего дня?

– Я иду к себе в кабинет, – сказала она.

– Вы не против, если я пойду с вами?