Звездные мошенники
Шрифт:
Конечно, подумал Ретиф. Он теперь на длительном отдыхе, а у меня дела идут как нельзя лучше. Опасные задания хороши тем, что в случае успеха оправдывают себя стократ.
Теперь у него есть постоянная должность. Можно надеяться, что дальше его ждет аналитическая работа подальше от Нортройяла.
Несколько недель его царствования были наполнены событиями. Ролана повесили на следующее утро, после бурного судебного заседания. Вплоть до последней минуты Ролан утверждал, что он не самозванец. Несколько утешает то, что он действительно лгал. Но будь Ролан настоящим императором, Ретиф все равно отправил
Первое, что сделал Ретиф после коронации, – навсегда отменил турнир, а также исключительное право дворян занимать государственные должности. Он также освободил, с присвоением очередного звания, лейтенанта, который отказался арестовывать его. А Фицрейвена отправил учиться в военную академию: будущее парня было обеспечено.
Вспомнив о смущении белокурого чемпиона, он улыбнулся. Когда рука блондина зажила, Ретиф предложил ему сатисфакцию; тот в ответ попросил прощения за недальновидность. Оценив его благородство и твердость характера, император присвоил ему звание капитана гвардии и сделал пэром.
Затем были упразднены неправдоподобно сложные ограничения, тормозившие развитие общества, окаменевшие обычаи и священные традиции. Венцом всего стало принятие современной конституции: королевству предстояло следовать по пути просвещения, к славе и достоинству.
Принцессу Монику тоже приятно вспомнить. Настоящая принцесса, с родословной, к которой не смог бы придраться самый замшелый аристократ из старой гвардии. Ретиф отрекся от престола в ее пользу.
Конечно, родословная Моники не так богата – у Ретифа в роду насчитывается семь, а то и восемь императоров в изгнании, – но ее вполне достаточно. Тем более после прискорбной истории с узурпатором граждане Нортройяла были рады появлению просвещенного правителя.
Оказалось, что не так-то легко покидать престол, занятый почти без труда. Особенно не хотелось расставаться с прекрасной Моникой, слишком напоминавшей другую красавицу, из совсем другого времени…
Его краткая карьера гладиатора обернулась месячным пребыванием на больничной койке, но теперь все хорошо. Что готовят ему судьба и командование Корпусом?..
– …Великолепную изобретательность, – послышались чьи-то слова. – Вы, должно быть, прекрасно проработали свою легенду, подготовили все необходимые вещи и документы. А качество работы! Просто замечательно. Подумать только, обмануть первосвященника в святая святых храма!
– Тщательное изучение материалов, не более того, – скромно пояснил Ретиф. – В архивах Корпуса нашлось все, что было нужно. Пришлось повозиться с печаткой, но это заслуга наших специалистов.
– Грамота поразила меня еще больше, – сказал молодой советник. – Ведь деталей недостаточно, надо еще понимать психологию тамошней аристократии.
Оживленно беседуя, присутствующие потянулись в зал. Пора и ему. Рассеянно улыбнувшись, Ретиф посмотрел в глаза молодому агенту.
– И опять тут нет моей особой заслуги. Грамота у меня лежит давно, и, в отличие от остального, она подлинная.
На пороге
Перевод О. Степашкиной
Опершись локтем на кухонный стол, служащий сейчас рабочим местом, бригадный генерал В. Ф. Страут
– Билл, что там твои парни делают?
– Генерал, после ящичка, появившегося этим утром…
– Я знаю про ящик, Билл. Он уже в Вашингтоне. Что у тебя нового?
– Сэр, мне пока что не о чем доложить. У меня над этим трудится четыре команды, но оно по-прежнему выглядит абсолютно непроницаемым.
– Изнутри все так же раздаются звуки?
– Время от времени, генерал.
– Даю еще час, майор. Я хочу, чтобы вы ее вскрыли.
Генерал бросил трубку на рычажки и рассеянно содрал целлофановую обертку с сигары. Ему пришлось подсуетиться, подумал генерал, после того как полиция штата известила его вчерашним вечером, в 21:41. К полуночи его люди были на месте, район очищен от гражданских, и в Вашингтон ушел предварительный рапорт. В 02:26 они обнаружили куб со стороной в четыре дюйма, лежащий на земле в пятнадцати футах от объекта – корабля, капсулы, бомбы или что оно там такое. Но к данному моменту – четыре часа спустя – они не узнали ничего нового.
Полевой телефон зазвонил. Генерал схватил трубку.
– Генерал, мы обнаружили на верхней стороне тонкий участок; пока мы можем сказать лишь, что в этом месте толщина стенок уменьшается.
– Хорошо. Продолжайте, Билл.
Ну вот, уже хоть что-то. Если у него получится разобраться к тому моменту, как Вашингтон осознает, что дело серьезное… так он давно уже ждет вторую звезду. Это его шанс, и он, черт побери, выжмет из него все, что только можно.
Страут посмотрел через поле на эту штуковину. Она лежала наполовину в лесу, наполовину на поле, с прямыми стенками, скругленными концами, без каких-либо приметных деталей. Возможно, стоит спуститься и лично взглянуть на нее поближе. Вдруг он заметит что-нибудь такое, что проглядели остальные. Эта вещь может в любую секунду взорваться и разнести всех их в клочья, но черт побери! Он заработал свою звезду в Гранаде, благодаря собственной храбрости. И она по-прежнему при нем.
Он взял трубку:
– Билл, я спускаюсь.
Повинуясь внезапному порыву, генерал прихватил с собой пистолет. Конечно, против бомбы размером с дом он мало чем поможет, но тяжесть пистолета действовала успокаивающе.
По мере того как джип подъезжал к штуковине, подпрыгивая на свежевспаханном поле, она выглядела все больше. Отсюда генералу стала видна тонкая линия, идущая чуть ниже стыка верха и боковой стороны. Грир о ней не упоминал. Линия была вполне заметна; на самом деле это скорее трещина.
И эта трещина вдруг разошлась со звуком наподобие того, с каким бейсбольный мяч врезается в перчатку кетчера; верхняя половина откинулась, и люди съехали с нее – а потом она застыла открытой, невероятно, чуть вибрируя, словно внезапно поднявшаяся крыша дома. Водитель джипа дал по газам. Раздались крики и пронзительный прерывистый звук, от которого у Страута заныли зубы. Люди теперь бежали обратно, двое из них тащили третьего.
Майор Грир выскочил из-за объекта, огляделся и побежал в сторону генерала, крича на бегу: