Звездный демон
Шрифт:
– “Нефертари, мать царя”, - с трудом, но безошибочно разобрал Джер.
– Правильно! – воскликнула Киа. – Видишь – это вторая госпожа, на которую опирается его величество. Нефертари ушла к богам еще до твоего рождения, но она вечно пребывает со своим сыном в своем совершенном образе, как и я.
“А на самом деле статую Нефертари пришлось делать наугад, потому что никто из мастеров не видел ее, - улыбаясь про себя, подумала Киа, когда вместе с царевичем направилась к дожидавшимся их носилкам. – И поэтому она своим ликом повторяет меня”.
Скрывшись под полотняным пологом, Киа снова воссоздала перед мысленным взором
Прибыв во дворец, Киа отпустила мальчика купаться и отдыхать – сегодня у него больше не было занятий. Конечно, Джер сразу же убежал, этот маленький мужчина, уже чуравшийся младших сестричек, тихо возившихся друг с другом в детской. Киа остановилась на пороге комнаты и несколько мгновений с удовольствием наблюдала, как царевны играют в куклы.
Ни одна из них не была похожа на нее – незаметные маленькие госпожи: окруженные почитанием, но кроткие и послушные своим нянькам и служанкам. Они будут хорошими матерями новым царевичам, но ни одна из них не станет настоящей царицей, как великая Небт-Маат. Что ж, и это хорошо. У страны будет одна голова и одна воля.
Незаметно понаблюдав за Исет и Аахотеп, Киа удалилась к себе, так и не окликнув дочек. Сегодня она уже ничего не ждала: великая царица проведет этот вечер за вышиванием, слушая арфу, как и подобает жене фараона, покорной долгу. Великая царица может спокойно рукодельничать, потому что в Та-Кемет наконец утвердился порядок, который она задумала.
Са-Ра – его величество, жизнь, здоровье, сила – за эти годы полностью покорил Север. Менес продолжал прислушиваться к советам главной жены, делившей с ним трон, и в земле, простершейся под пятой фараона, наступил мир и процветание. Менес удалил неугодных начальников септов и поставил таких, которые были достаточно сильны, чтобы владеть своими землями, но недостаточно – чтобы подняться против верховного правителя. Менес даровал земли и богатства храмам, объединившим людей в вере и почитании фараона, чье имя славили жрецы в каждом доме бога, какому бы покровителю он ни был посвящен.
Потому что фараон был не только живым верховным богом – он являлся еще и верховным жрецом каждого храма, и люди по всему Северу успокаивались под его защитой, приходя к своим кумирам. Юг еще волновался, но теперь в руках Менеса сосредоточилась такая сила, что ни один разрозненных септов Юга не сможет противостоять ему. В конце концов, Менес утвердит свою безмерную власть по всей земле.
Вернее говоря, эта власть только кажется безмерной – жрецы, стараниями как фараона, так и, преимущественно, великой царицы, уже выросли в силу, способную его обуздать. В храмах сосредоточились те знания, которые оставил людям Ра. А самое главное – жрецы говорили от лица богов, и уже не раз сам владыка был вынужден следовать их указаниям.
Менес поздновато понял, какого соперника себе вырастил; как и Ра поздновато понял, какого соперника вырастил себе. Но Менесу, как и звездному демону, было уже нечего сожалеть. Семена дали плоды, и никакой живой бог больше не сможет единолично диктовать Та-Кемет свою волю.
Киа вышивала себе платье под нежные переливы арфы, а с губ ее не сходила улыбка. Может быть, Менес сегодня придет к ней. А может,
Киа вздохнула, любуясь золотой вышивкой, подсвеченной с другой стороны благовонной алебастровой лампой: так тонка была ткань. Ей нечего было больше желать.
Кроме окончательного воссоединения с богами – Киа помнила о Звездных Вратах во всякий час своей жизни, и, несомненно, то же было справедливо и для фараона. Тайна Ра надежно упокоится только тогда, когда упокоятся ее четверо хранителей. Великая царица слишком хорошо знала людей, чтобы не понимать этого.
Джер и его сестры – счастливые дети. Джер еще застал серебристых птиц бога, летавших по поручениям фараона; но сам ни разу не сел в кабину виманы, ни разу не взял в руки божественного копья. Менес и тот касался наквада с осторожностью; он расходовал его медленно и очень бережно, но за эти восемь лет истратил почти все запасы - хотя в распоряжение царя поступали все оружейные склады завоеванных крепостей.
Прошло, безвозвратно миновало время Ра.
Завершив узор из цветов по краю накидки, над которой она работала, Киа отложила вышивание; потом, посидев несколько мгновений, хлопнула в ладоши.
Подбежала Хмес, превратившаяся в опытную и преданную, насколько это было возможно для нее, прислужницу.
– Дай вина. И позови моего писца, - распорядилась царица.
Хмес поклонилась и убежала. Она, конечно, не стала моложе за эти годы, но оставалась миловидной и проворной; весь вид старшей над рабынями ее величества говорил о полном довольстве. И почему бы ей не быть довольной своей судьбой? Одни рождены пастырями, а другие – овцами, и глупо сетовать на Маат.
Пришла Хмес, неся поднос с кувшином вина, кубком и блюдом печенья; а за ней шел маленький лысый человек – писец великой царицы Сетнахт. Очень важная особа.
Положив свои письменные принадлежности, слуга распростерся перед госпожой ниц, потом уселся перед нею скрестив ноги, готовый к работе.
Киа взяла с подноса кубок и, налив себе густого темно-красного вина, с удовольствием сделала глоток.
– Пиши, - негромко приказала она Сетнахту. – “Уаджмесу, ведающему садами великой царицы, приветствие. Мое величество недовольно урожаем винограда сего года, и прозревает в этом не волю Ра, доброго к Дельте, а твой недосмотр. Не допускай хищений, если не хочешь изведать божественный гнев”.
Киа прервалась.
Уаджмес казался ей честным человеком – но царица предупреждала его и на случай, если в хищениях участвовал он тоже. Не следует без нужды смещать начальников – хороших управителей намного меньше, чем хороших работников.
– Это все. Ниже перечисли мои титулы, как обычно, - закончила диктовку царица. – Письмо пусть отправят Уаджмесу сегодня же.
Она прикрыла глаза, уже не прислушиваясь к быстрому топоту писца, преклонившегося и поднявшегося перед ликом безразличной богини. Киа знала, что ее повеление будет исполнено в точности.