Звездный Июль
Шрифт:
За дверью повисла тишина.
Какой смысл спорить с очевидным.
А я себе понапридумывала всякого...
Я собиралась уходить, как вдруг Донован снова заговорил:
– Она – не обычная, - устало выдохнул он. – Она – та самая.
– Что ты имеешь в виду под «та самая»?
– Что слышал, то и имею, - проворчал концертный директор. – Та самая блондинка из его прошлого.
– А у них было? – поинтересовался его собеседник.
– Если бы я знал! Да и не важно. Важно то, что он готов отказаться ради неё от
– Мне кажется, ты всё себе придумал и сам в это поверил, - возразил Пирсон.
– Увы. Он угрожал мне дважды. Прямо так и сказал: «Не ты мне указываешь, что делать. Я готов пойти на крайние меры. До конца».
Я могла подтвердить слова Донована как свидетель. Подслушала их у столовой собственными ушами.
– Это после всего того, что я для него сделал! – продолжал сокрушаться директор. – Я его практически вытащил со дна. Он был никем! Я сделал ему имя! Сотворил из него звезду! И вот так он меня отблагодарил.
Возможно, я бы и посочувствовала, но меня его судьба волновала не больше, чем беспокоила Хогера.
И подонок Пирсон с подлым зельем не интересовал.
Мне и без них было, о чём подумать.
Я развернулась и, стараясь двигаться бесшумно, пошла обратно, в свою комнату.
Я – «та самая блондинка из его прошлого»?
Мы с ним были знакомы?
Я не знала никакого Криса Хогера.
И тут меня как обухом по голове ударило. «Я сделал ему имя!», - сказал концертный директор. А если это не настоящее имя?..
Глава 17. Оратория для мага и механического оркестра
Грейс
Эта мысль крепко засела у меня в мозгу. Может, я знала его под другим именем? Моя жизнь после академии не была богата на знакомство вне профессиональной сфере, и чем ближе к настоящему, тем меньше. Значит, мы сталкивались с ним в студенческие годы? Мне случалось бывать на разных вечеринках. Но завсегдатаем и знатоком всей этой кухни у нас была Ребекка. Сложно представить, что нашей среде было какое-то восходящее дарование, а Бекки о нём не знала. И теперь она бы не преминула отметить: «А ведь я помню концерты Криса Хогера тех времён, когда он и Крисом Хогером-то не был!». Но она молчала.
Значит, не то.
Я прошла мимо комнаты Криса, но там было тихо. Видимо, голубки перешли от слов к делу. Если опять будут стонать на весь дом, спрячусь в ванной и закрою глаза!
…Не в детстве же, в самом деле, мы с ним познакомились?!
Я открыла дверь в свою комнату, и перед глазами, как по мановению волшебной палочки, всплыла давно забытая картинка. Школьное крыльцо. Мальчишка из параллельного класса, сложив руки на груди, упрямо выпячивает подбородок.
Вот почему этот жест казался мне таким знакомым!
Потрясённая открытием, я осторожно прикрыла входную дверь и встала в прихожей как громом поражённая.
Из коридора было слышно, как хлопнула соседняя дверь. Очень хотелось
А нечего лезть на чужой шесток!
…Как же его звали? Прозвище у него ещё было смешное… Крыс? Хомяк? Суслик? Нет, Фуфлик!
Он всегда казался мне странным. Даже ненормальным. Рядом с ним было неуютно. Он вызывал какие-то сложные чувства, смесь неловкости, тревоги, неуверенности, и я старалась держаться от него подальше.
Над ним смеялись за слабый дар, с которым мальчишке никак не удавалось совладать, и длинные, как у девчонки волосы. Ему делали замечания, но парень упорно отказывался стричься и вести себя, как все. Он был мелким, слабеньким и болезненным. Только в выпускном классе неожиданно вытянулся и стал длинным и тощим. Но тогда он умудрился снова стать всеобщим посмешищем: отрылось его нелепое увлечение музыкой.
Картинка из прошлого никак не хотела накладываться на образ звезды: ухоженного, повзрослевшего, сильного и уверенного в себе мужчины. Впрочем, он и тогда был уверенным в себе. Это же нужно было до такого додуматься: пригласить меня на выпускной!
Сомневаюсь, что кто-то из девочек вообще пошел бы с ним. А он нацелился на меня, что вообще было смешно!
Правда, теперь таковым не казалось.
Скорее всего, он узнал меня с самого начала. Потому спрашивал на собеседовании, как у меня с памятью. Представляю, как он смеялся в душе! И как развлекался, придумывая мне наряд – карикатуру на школьную форму.
Я должна была догадаться. Это же бы намёк! И потом он неоднократно намекал, что мы с ним «будто всю жизнь друг друга знаем».
Чего он добивался?
Хотел отомстить?
Конечно, мы вели себя жестоко. И я тоже, хотя никогда не была зачинщицей травли.
Но мы же были детьми!
А он отказывался быть таким, как все нормальные люди!
Он и стал не как все нормальные люди.
Он стал звездой.
Только, Ливва, при чём здесь я?
Можно, я буду просто работать, и никто не будет меня трогать, соблазнять, зельями травить? Я не собираюсь не во что вмешиваться, никому мешать. Я больше не буду ни над кем смеяться, даже в душе, за то, что они не такие я. Пусть идут своим путём. В конце концов, мой-то оказался не самым удачным.
Пусть им повезёт больше: найти друзей, свой дом, своё дело. Свою семью, где им будут рады. Любимого человека, который ответит взаимностью.
Последнее – это уже излишество.
Но кому-то же должно повезти?
Я набрала полную грудь воздуха и выдохнула.
Я должна поговорить с Крисом!
Пусть сам скажет, чего он от меня хочет. А то я ногти до локтей сгрызу от неопределённости.
А я даже не помню, как его зовут. Но точно не Крис Хогер. Это имя совершенно точно никак не отзывалось в памяти. Я могла не помнить. Но узнала бы наверняка.