Звездный Июль
Шрифт:
По мне так, шла бы звезда сама в «Звезду» с такими билетами! Но пресыщенность, стадный инстинкт и стремление выделиться, а потом похвастаться, творили с людьми чудеса.
Я с содроганием думала о том, что стану объектом пересудов.
Но нет.
Фактически я осталась незамеченной. Позже до меня дошло: я такая же блондинка, каких Хогер любит повсюду «принимать»! Иногда по паре за раз. Наверняка публика давно смирилась с его причудами, и очередная белокурая девица рядом с маэстро выглядела столь же неотъемлемым элементом,
Тем более что на лицо они все одинаковые.
Было ли мне обидно? Затрудняюсь ответить. С одной стороны, у меня было такое шикарное платье! У меня тысячу лет не было такого наряда. Возможно, даже никогда. Мне хотелось, чтобы его – и меня в нём – заметили. Но должность личного секретаря, пусть и при звезде такой величины, казалась мне унизительной. Вот если бы он взял меня артефактором, как я заслуживала, другое дело. Однако для окружающих я вообще была прихотью одноразового «принимания», камешком в короне великого Криса Хогера.
Так что хорошо, что никто меня не запомнит.
И, тем более, не узнает.
Признаться, я не понимала, зачем меня сюда притащили. Поклонники и поклонницы мгновенно оттеснили меня от маэстро. В конце концов, они заплатили за это деньги. И пока его одолевали всех сторон, я набрала вкусностей и наблюдала за происходящим из дальнего угла. Хогер милостиво дарил улыбки и намёки, раздавал комплементы и авансы. Он был великолепен и неотразим.
…Только всё это было ложью.
Каким-то шестым чувством я понимала: то, что написано на его лице, – всего лишь маска. Одна из тех, которые Крис примерял перед зеркалом в ванной. На самом деле ему глубоко плевать на людей, что его осаждали.
По сути, Крис Хогер мало чем отличался от меня. Он тоже был товаром. А сторожевая овчарка Донован бдительно следил, чтобы этот товар был надлежащего качества и нравился клиентам.
Возможно, Крис тоже предпочёл бы сейчас сидеть дома, один или в компании какой-нибудь блондинки. Он устал. После концерта я видела это собственными глазами. Может, собираясь на очередной фуршет, он тоже говорил себе: «Три месяца. Мне нужно продержаться всего три месяца». Вопрос, ради чего? Какая светлая цель заставляет его раз за разом совершать это насилие над собой?
Эта мысль была определённо моей. И чувства, которые я испытывала, были моими. Прямо сейчас Хогеру было не до меня. Хотя несколько раз я ловила на себе его брошенные исподволь взгляды. Но вряд ли он был способен одновременно болтать с белокурой богачкой и при этом внушать что-то подобное мне.
Почему-то желание наблюдать за этим фарсом у меня резко пропало. Я накидала закусок в тарелку, захватила с подноса полный фужер вина и тенью прошмыгнула к лестнице, возле которой находился указатель «На смотровую площадку».
Выше ресторанного зала, под покатой крышей, находилось компактное неосвещённое помещение с окнами во всю стену.
Как моя жизнь.
Я многого добилась как маг в своей области. Я куда-то бежала, старалась, копошилась. Совсем как люди-букашки внизу…
Что мне это дало? Стала ли я счастливей? Осчастливила ли кого-то?
Хогер дарит чувства. Молодость. Энергию. Радость. Теряют ли они ценность оттого, что не настоящие, а внушённые? Почему люди предпочитают купить эмоции, а не жить собственными?
Ну а что? Взяли бы и стали счастливы самостоятельно! Пошли бы и влюбились!
Я попыталась вспомнить, когда в последний раз была по-настоящему счастлива. И поняла: когда получила работу у Хогера. Судьба отсыпала мне немало трудностей и проблем, и работа, тем более с такой оплатой, стала настоящим благословением.
Готова ли я снова пережить все невзгоды, чтобы это чувство вновь?
А влюблённость? Мне хватало здравого смысла, чтобы не вляпываться в такие глупости. Но я вспомнила беднягу Коннера. Хотела ли я прочувствовать все тяготы влюблённости, чтобы ощутить её радости?
По всему выходило, что заплатить за эмоции было дешевле, чем их пережить. Везёт же Хогеру! Он – раз! – и внушил, что захотел.
На лестнице послышались шаги. Мне стало остро жаль, что кто-то нарушит моё уединение.
– Скучаешь? – раздался за моей спиной голос маэстро.
Из-за моей спины он заглянул в тарелку и быстро слямзил оттуда тарталетку.
– На всех ваших гостей здесь не хватит, - предупредила я и прижала тарелку к груди, закрыв по бокам обеими руками.
– Гости пусть сами себе добывают! – Он точным движением проник между грудью и руками и выхватил крохотное канапе. – Как тебе вечеринка?
– Шикарная!
– Это не то, что ты думаешь.
– И ты тоже.
Хогер хмыкнул и вновь урвал с моей тарелки закуску. Будто ему кто-то внизу мешал набрать! Хотя, наверное, мешали. Сложно улыбаться, говорить и есть одновременно.
– Как тебе удалось вырваться от поклонников?
– Сказал, мне нужно в туалет.
– Фу!
– А что поделать, если по-другому от них не сбежать? – Крис опять заглянул из-за моего плеча то ли в тарелку, то ли в декольте.
– Уехать домой?
– Не могу. Пока нельзя, - возразил он.
– Тебе нельзя, потому что тебя хотят видеть. А я здесь зачем?
– В качестве благодарности.
Крис стоял за моей спиной. Почти так же, как в гримёрной, когда застёгивал мне пуговицы. И его дыхание также щекотало шею.
Я невольно сглотнула.
– Кому и за что?! – Я повернула к нему голову.
– Благодаря тебе концерт удался как никогда. – Хогер лучезарно улыбнулся, будто я была одной из гостей, и моё лицо полыхнуло от намёка.