Звездный меч
Шрифт:
— Всё, вся и все — товар. И р-разумные любого биовида, как товар. Разнятся вот только... тем, что одни товар залежалый, а вторые — ходовой.
— В смысле — домоседы и бродяги? Тогда мы — ходовой...
— И в этом смысле тоже. Любишь ты поэтическую образность, символист хренов... Но не только. Я о том, что... э-э, одни человеки окружающим нужны дозарезу, а другие и на фиг никому не надобны. Думаю, это зависит от нас самих. Какие мы есть, в такую товар-рную категорию и угодим.
Ррри помолчала немного, словно вспоминая что-то, и тихо вымолвила:
— С двух сторон я жгу свечу, /Не жалея плоти и огня, / Чтоб, когда навеки замолчу, / Близким стало грустно без меня...
— Весь в тебя, — мстительно припомнил я ей, — почитательница поэзии хренова. Это чьё, кстати?
— С кем
Бабуля повернулась к трёхметровому (в сидячем положении) хвостатому псевдокенгуру с Онидейски-5. шумно кутящему за соседним столиком, пихнула его в плечо и сказала:
— Урод, я ни единого разу не сделала тебе замечания в надежде, что у тебя пр-роснётся совесть. Ты просекаешь, насколько симпатичен мне?
— Чево-о-о?! — повернулся урод. По роже видно — абсолютно не просёкший.
— Рот закрой, дурашка, не то зубы простудишь, — спокойно посоветовала Бабушка.
— Во стервядь бо-орзая... — несколько даже удивлённо протянул жлоб. И начал вырастать из-за стола, опершись огромными кулачищами на столешницу.
В стоячем положении этот громила-ящер оказался добрых четырёх метров росту, в полтора раза выше Ррри и раза в три тяжелее. Но мозгов у него в черепушке крохотной головки, ясный пень, страшно сказать, во сколько раз меньше, чем у кирутианки. Астрономическое число получается. Иначе бы он поблагодарил за проявленную симпатию, извинился и быстренько улепетнул... Иногда меня тошнит от того, что все мы, обитатели Пределов, теоретически имеем равные права покидать родные миры и уходить к звёздам. Наверное, моя неимоверная расотерпимость тоже имеет свой предел прочности и «наработку на отказ». Представителей некоторых биовидов глаза б мои не видели в космосе, дхорр их сотри с лика Вселенной!..
И поэтому я ловлю кайф, когда Ба учит тупого ящера уму-разуму. Это бесполезно, но она же говорила: симпатичен он ей! Не соврала, оказалось. Прямоходящий крокодил, правда, имеет совершенно иное мнение, но кого оно интересует? Нарвался — плати. За всё приходится платить, рано или поздно. Тою, этою либо иною валютой...
— Запиши на мой счёт, — бросила Ррри бармену, подразумевая амортизационные расходы на мебель, использованную в качестве наглядных пособий в процессе обучения. Мебель, к концу полуминутного урока испорченную безнадёжно.
Приятели урода благоразумно смылись, прочие посетители от греха подальше жались под стеночками. Ба выбросила бездыханного двоечника в окошко, как ни в чём не бывало присела за наш уцелевший столик, вновь присоединилась ко мне, невозмутимо посасывающему пивко, и продолжила практически с того места, на котором прервалась:
— Цитируя ещё одного классика-человека. Пределов Освоению нет. Ближняя околица, противоположный берег реки, земли за ближайшим перевалом, континент, планета, система, созвездие, скопление, галактика, метагалактика и дальше, и дальше, вперёд, вперёд... И в обратном направлении, через галактику, созвездие, планету, континент и околицу, — в себя и в глубину себя. Но на каждом этапе постоянно кажется, что — куда уж дальше?! А ведь на самом деле это — всего лишь вопросы необходимого и достаточного финансирования и транспортная проблема. Необходимо отыскать соответствующие ответы и решения — и полный впер-рёд! Пределов Освоению нет. Так говорил Стерх.
— Солег Анатольич, ясный пень, — кивнул я.
Это действительно была выдержка из цитатника Седых, капитана «Руского Духа», бывшего дальнего перехватчика класса «Смолянин». Капитана самого первого Вольного Торговца. Чистокровного русича, родом с гордой и независимой Яузы-5, иначе называвшейся Новой Таганкой. Не уничтожь её полторы тысячи лет назад шиарейцы, наверняка было бы суждено этой планете превратиться в цель наших паломничеств. Каждый гордун хоть раз в жизни там побывал бы... Солег Анатольевич Седых, экипажем прозванный Стерхом, набрал первую Десятку и беспрецедентно провозгласил «Руский Дух» кораблём без порта приписки. Звездолётом, уважающим законы ОП, но административно и налогово никому не подчиняющимся. Первый ВТ ушёл в космос, показав дулю всем ОП, и тем положил начало Движению. Словоохотливый был мужик Стерх
Я иногда и сам размышляю о том, что можно было бы сегодня сказать о человеках будущего, какими их представить... «Не будет ли это представление глупым, наивным и смешным, „калькированным" с себя самого? — спрашиваю я себя. — Неким автоматическим переносом на потомков собственных психологии и ментальности?»
Ведь доподлинно представить, какою будет их окружающая среда, невозможно, будь ты даже семь тыщ семисот семидесяти семи пядей во лбу... Вольный торговец Солег Анатольевич Седых по прозвищу Стерх, живший за тысячи лет до меня, так же много и часто размышлял об этом. Не он первый, конечно же, в этом я уверен. И за тысячи лет до него жили какие-нибудь ненормальные индивидуумы, мучительно пытающиеся заглянуть чуть дальше собственного носа... Но с озвученными мыслями Стерха я знаком особенно близко, специально изучал записи. И в том, какими полторы тысячи лет назад представлял нас он, отыскал я множество подтверждений своему собственному выводу о том, что человеки всегда останутся человеками, как бы ни изменялась среда обитания.
Пока мы не разучимся любить и ненавидеть, пока будем ощущать странный зов, влекущий нас куда-то идти, что-то искать — наверное, смысл того, на кой дхорр вообще всё есть... мы останемся самыми беспокойными творениями Вселенной. «Книги, проверенные временем, читают и тысячи лет спустя, к примеру, — говорил Стерх. — Кинофильмы, проверенные временем, смотрят и тысячи лет спустя. Я способен понять, какие муки совести испытывал после совершения преступления Родион Раскольников, заполучивший кэш старухи-процентщицы. На халяву, так ему показалось вначале, когда он ещё не подозревал о том, чем придётся отплатить, как он будет наказан... Мне не совсем ясно, почему Холден Колфилд попал в подобное положение, но я понимаю, как у него болела душа. И боль души Мистера Розуотера я понимаю... Я с трудом понимаю, как Люк Скайуокер ухитрился выжить при своей наивности, но на его месте я наверняка также не остался бы в стороне. Я практически не понимаю, отчего Поэтесса, а, по совместительству, единственная наследница марсианского престола царевна Елена Сергеевна Романова стала самодержавной императрицей Солнечной Империи Софьей Четвёртой, а не отреклась, предпочтя судьбу звёздной скиталицы, которую воспевала в своих гениальных стихах. Но когда я читаю их, то рыдаю от сочувственного восхищения. Не совершив ни единого прокола в Запределье, она писала о Зове Звёзд так, будто большую часть жизни провела на борту Вольного Торговца...»
Так говорил Стерх.
И я с ним полностью согласен. За одним исключением. Ибо вынужден согласиться с выводом Бабули насчёт искусственного торможения технического прогресса в последние тысячелетия. У меня также возникает ощущение, что до определённого момента развитие цивилизаций ОП неслось вскачь, а потом перешло на черепаший шаг. Человеки, жившие в эпоху, непосредственно предшествующую «Рождеству Христову», были гораздо больше не похожи на своих потомков, людей века двадцатого летосчисления «от Р.Х.», предшествовавшего нашей космической эре. Хотя нас с ними, от обитателей Земли «века формирования эмбриона Сети», — отделяют примерно одинаковые расстояния. В прошлое и в будущее от легендарного двадцатого...
Будто прочитав мои мысли (а может, безо всякого «будто», не без помощи мутотени Света...), Ррри нарушила долгую задумчивую паузу, спросив меня:
— Был бы ты писателем, малыш, и пожелал написать о будущих людях, как бы ты их изобр-разил?
— Ну, во-первых, я бы придумал название. Являясь ярым символистом... этакое символичное и одновременно броское. Короткое, два-три слова. Писать без уже придуманного названия я бы не смог... Создавая файл, ты в первую очередь создаёшь его имя, без имени файла просто не создашь... «В Начале было Имя», цитируя древний сетевой манускрипт. Будучи ярым неопостмодернистом, от цитат — никуда не денусь.