Звездный Тарзан

Торнли Диана

Огромные графические схемы наглядно показывали слабые места в обороне базы и демонстрировали, как корабли противника приблизились к целям незамеченными, а когда их обнаружили, было уже поздно.

По мере того как Сопротивление набрало силу, Доминион стал собирать досье на своих главных врагов: военных, политических деятелей, шпионов. В голографическом сосуде всплыли их похищенные портреты вместе с биографиями, составленными военными корреспондентами и историками.

Тристан сидел безучастно, пока рассказчик не объявил:

— Лухан Середж, летчик-истребитель

с Топавы. За период войны в космических сражениях поразил двадцать шесть целей. Считается, что его карьера началась с участия в нападении на военную базу Доминиона. В 3304 году назначен главнокомандующим сферзахами Объединенных Миров. В настоящее время занимает тот же пост…

Тристан наклонился вперед, жадно разглядывая портрет молодого человека в летном костюме — глаза прищурены, волосы взъерошил ветер. Этого пилота раньше он видел лишь на голографическом кулоне.

Сиггар приблизился к Тристану и толкнул его локтем в бок.

— А ты, случайно, не родственничек этому с Топавы. Середж? Судя по сходству, он вполне годится тебе в отцы!

Тристан в упор продолжительно посмотрел на него.

— А что, если и так?

— Все они религиозные фанатики. Хороший монотеист — это мертвый монотеист.

— Монотеист? — Тристан слышал это слово впервые, его не употребляла в своей речи мать, когда посвящала в свою веру. Он вопросительно поглядел на Сиггара. — Кто это?

— Это тот, кто верит, что Вселенную сотворил сверхъестественный человек, — ответил курсант насмешливо. — И все мужчины становятся священниками, до конца своих дней только и делают, что молятся и постятся. Ни тебе выпивки, ни женщин — скукота.

Тристан некоторое время сидел в растерянности, пораженный издевательством.

— А что в этом плохого? — вызывающе спросил он. — Они лучшие пилоты в Галактике!

— Да ну! — не прекращал Сиггар. — А как же тогда быть с тобой? Ты, наверное, единственный из всего племени, кто не может отличить высотомер от указателя положения самолета относительно земной оси! Не потому ли тебя направили сюда, а не в Аэрокосмический Институт?

Тристан сжал кулаки.

— Во время полетов я буду первым, Сиггар!

— Если ты и будешь первым, как только в списке исключенных из училища!

— Курсанты Сиггар и Середж!

Оба одновременно повернулись на голос. В темноте амфитеатра маячила едва различимая фигура инструктора.

— Запишите на свой счет еще три замечания, один и другой, за разговоры на занятиях.

Сиггар подождал, пока офицер отойдет, и прошептал:

— Большое тебе спасибо, Середж! На этой неделе это уже восемнадцатое!

Когда глаза Тристана перестали воспринимать изображение на дисплее, а на нем в пятый раз появилась строка «Ошибка» при решении задачи 6.3, он нажал клавишу «Выход» и нащупал переключатель компьютера. Экран погас, и теперь единственным светом в гостиной был искусственный огонь камина. Выжидая, пока глаза привыкнут к полумраку, Тристан потер виски, пытаясь освободиться от тяжести в голове.

Губернатор и б’Анар Ид Па’ан вошли

в гостиную после обеда вместе с собаками, когда Тристан еще работал. Животные виляли хвостами, выпрашивая у хозяев лакомые кусочки. Когда одна из собак пошла за губернатором к столу, за которым сидел Тристан, Пулу сел на стул и поджал ноги, оскалившись для пущей безопасности.

— Ну, Тристан, и чем же таким важным ты занимаешься, что ради этого даже пропустил обед?

— Аэрокосмической динамикой, сэр. Экзамены на следующей неделе, и если я провалюсь, то меня не включат в программу полетов.

Губернатор улыбнулся.

— Тебе не стоит так переживать. Не сомневаюсь, что ты сдашь, — сказал он загадочно, и Тристан вопросительно посмотрел на Реньера, пока тот не отвернулся.

После этого он ни на кого больше не обращал внимания, с головой погрузившись в учебу до появления три раза подряд надписи «Ошибка» на одной и той же задаче. Он в отчаянии ударил кулаком по столу.

Разговор у камина прервался.

— Щенок изучает в училище всякие новые штучки. Каким еще трюкам они тебя учат?

Мазук осклабился, но Тристан взгляда не отвел.

— Я тебе не щенок, ты, болотный червяк!

— Тристан! — с угрозой произнес Реньер и хватил трость, словно собирался ударить.

Юноша гневно посмотрел на него, чувствуя, как когти Пулу впиваются ему в руку, призывая успокоиться.

Когда все ушли и Пулу остался наедине с товарищем, он слез со стула и сел на корточки радом с камином, глядя на искусственные угольки. В отражении света ганианец выглядел спокойным, безмятежным. Тристан вскочил с кресла и уселся радом с Пулу, который слегка повернул голову и чуть-чуть приоткрыл глаза — в них отражались только отблески.

— Ты закончил, маленький брат?

— Нет.

— Но ведь сейчас ты ничего не делаешь.

— Устал. Думать уже не могу.

Пулу не мигая смотрел на него.

— Ты всегда усталый, маленький брат. Ты мало ешь, мало спишь. Вот трешь голову, как будто она у тебя болит.

— Она и в самом деле болит, — сказал Тристан.

— Ты заболел?

— Нет.

Тристан чувствовал, что Пулу все еще сомневается, убрал руки от головы и обнял колени.

— Мне не нравится училище. Глупость одна, — он уставился в одну точку на голографической проекции. — Глупо ходить везде строем и обращаться ко всем преподавателям «сэр», а если что-то сделаешь не так, то они орут на тебя. Я до сих пор даже не видел космических кораблей! — он безнадежно махнул рукой. — Как то, что я делаю, поможет моей матери?

— А кто тебе говорит, что это поможет? — спросил Пулу.

Тристан поколебался и ответил:

— Лариэль.

— Почему?

Он не знал, как объяснить другу, до него дошло, что он и сам не знает, почему.

— Не знаю, — сказал он, не осмелившись взглянуть на Пулу, поскольку ответ прозвучал глупо даже для него. — Она говорит, что это важно.

Наступило молчание.

— Ты думаешь, она права?

— Не знаю, — покачал головой Тристан. — Мы здесь уже долго, а это мне не нравится.