Звезды сделаны из нас
Шрифт:
Нелли разрешила называть себя Нелей и это, определенно, прогресс. Оказалось, что Нелли в переводе с греческого означает «новая». Так что мне пришлось загуглить значение имени Глеб, и выяснилось, что на древнескандинавском Глеб — это «наследник богов». Неля сказала: «Круто», а мама за завтраком спросила: «Каких ещё богов?». Но мне самому этот образ понравился.
Мы долго говорили о кино и обсуждали сериальные проекты последних лет. Неля больше всего любила «Аркейн» и «Тёмные начала», из-за которых мы потом долго фантазировали на тему собственных деймонов. Так в «Тёмных началах» назывались воплощения человеческих душ в виде животных, которые были от них неотделимы, но вместе с тем, могли существовать сами по себе и даже вступать в противостояние с деймонами других людей. Неля сказала,
А ещё мы говорили про музыку, фотографии, тик ток, прошедшие каникулы, шмотки и пасту, которую оба обожаем, только я лазанью, а она фетучини. Разговор о еде вынудил меня пойти на кухню, но шарясь по холодильнику, я уронил крышку от сковородки и разбудил маму. Она встала, наругалась и, пока мы с ней препирались, Неля пропала из сети. Но я всё равно написал ей, извиняясь за внезапное исчезновение, однако с тех пор, моё сообщение она так и не открыла.
Залезаю к ней на страницу и отыскиваю в друзьях сначала Милану, а следом и Артёма.
Милана — жеманная красотка, подстать имени. Губы уткой, нарисованные брови, волосы «мягкие и шелковистые», как в рекламе Пантин. На каждой фотке она нарочно отклячивает зад и выставляет сиськи. У меня от таких зубы сводит. Они, как товары широкого потребления: однотипные, зазывающие и дешёвые. Артём тоже не бог весть какой принц. Не знаю точно, как должны выглядеть принцы, но мне кажется, что он весь какой-то чересчур, и его деймон был бы наверняка павлином или горным козлом. Меня совершенно не смущает, что между павлином и козлом нет ничего общего, в Артёме я с лёгкостью нахожу черты и того и другого.
Впрочем, надо признать, что я совершенно необъективен. Просто он мне не нравится. Фотографий в профиле у него много и я довольно внимательно изучаю каждую: дни рождения, курорты, школа. Друзей вокруг него много, а девчонок ещё больше. Кажется, я сам втирал Неле, что судить о человеке по фото нельзя, но это не тот случай. Мне не трудно сложить то, что я вижу с её рассказами. И хотя она говорит о нём на позитиве, что его появление в классе и внимание к ней заставило притухнуть даже Милану, мне отчего-то всё равно чудится фальшь, то ли в этой наивной убеждённости Нелли, то ли в искренности Артёма, то ли и в том и другом одновременно. Так уж сложилось, что я не верю в чудесное спасение и чью-то помощь со стороны. За годы мучения с Макаровым меня никто не спасал. И даже ни разу не заступился.
Я думаю о Нелли всю поездку. Так проще коротать тягостное время. У нас на даче, на соседней улице, есть маленькая девочка Неля. Весёлая и баловная. Отчего-то представляю, что Нелли в детстве была такой же, и становится вдруг интересно узнать её получше. Какая она настоящая? Как живёт? Чем увлекается?
Что-то есть в ней непривычное и особенное. Живое что ли?
Впрочем, кого я обманываю? Я, наверное, уже раз сто пересмотрел тот видос, где она падает, разглядывая так, как не стоило бы. Я же Святоша и должен оставаться им. Мама тут ни при чём. Я так решил сам, ещё в девятом, когда думал, что влюбился в Кузину, а она, узнав об этом, начала прилюдно провоцировать: заигрывать и кокетничать, чтобы посмеяться и выставить меня перед всеми придурком. Только я, может, и чудак, но не идиот. Поэтому объявил ей прямо в столовой, так чтобы все слышали, что, мол, извини, Женя, хоть мне твоё внимание и лестно, однако по религиозным соображениям я — монах и намерен соблюдать монашеский образ жизни до конца своих дней. Все, понятное дело, смеялись. И над ней, и надо мной тоже. Но над ней больше, а если бы я купился на её подкаты, досталось бы одному мне. В принципе, то был довольно весёлый ход, и некоторое время я даже получал с него бонусы в виде повышенного женского внимания, потому что всем школьным красавицам приспичило опробовать на мне свои чары. Правда, длилось это недолго.
Но с тех пор я стал Святошей и, как назвал это словарь синонимов русского языка, «упорствующим индивидом». Что, впрочем, не распространялось на дачу, где этим летом у меня даже случилось нечто похожее на влюблённость, по крайней мере я так думал, пока не выяснилось, что эта девушка просто коллекционирует парней и я был у неё четырнадцатым. По идее, узнав об этом, я должен был начать убиваться и страдать, но почувствовал лишь облегчение, из чего сделал вывод, что мне это было не нужно.
Возвратившись от Мишки, первым делом открываю ноут и, хотя Неля ещё не прочла мои ночные извинения, пишу ей длинное сообщение, в котором рассказываю про брата.
Отчего-то мне кажется, что это удачный момент. Написать всё, пока я ещё чувствую больничный запах, вижу Мишкину безразличную улыбку, слышу мамины убийственные вздохи. Именно написать, а не наговорить. Взвесить каждое слово и не ляпнуть лишнего, чтобы она не подумала, будто жалуюсь. Раньше я никогда и ни с кем не разговаривал ни о брате, ни о маме. Я и допустить не мог, что чужие люди станут делать из этого собственные выводы или обсуждать нас с другими. Сейчас они думают, что я послушный и примерный сын: хожу по магазинам, ношу сумки, хорошо учусь и всегда здороваюсь со старшими, у меня нет сомнительных друзей, я не курю и по вечерам всегда дома. В этом, безусловно, была мамина заслуга. И я всячески старался делать так, чтобы они продолжали так думать. Ведь это заставляло их забывать о том, что второй мамин сын наркоман и относиться к ней с уважением.
Но иногда по субботам, после таких поездок, мне хотелось просто убиться. Я очень боялся, что так будет всегда, до конца моей жизни, и что в ней никогда ничего интересного и яркого не произойдёт.
Именно об этом, ярком и интересном, я и хотел написать Нелли, но выразить скопившиеся за столько лет мысли не так уж и легко, и на деле получается короткий рассказ про наши субботы, поездки, маму и Мишку. Довольно сухо и лаконично, потому что лишние эмоции я тщательно поудалял, а когда отправил, засомневался нужно ли ей вообще это. Может, она поймёт всё неправильно и снова сочтёт меня душным.
Но пока раздумываю удалить сообщение или нет, Неля появляется в сети и открывает моё послание.
Немного нервничаю, потому иду за чаем. Долго вожусь, нарочно оттягивая время, но вернувшись, никакого ответа не нахожу. Однако она по-прежнему в сети и записывает голосовое.
Теперь мне уже любопытно.
Наконец, приходит пятиминутная голосовая запись. С замиранием сердца запускаю её, сначала вслушиваюсь в голос: настроение, тембр, интонацию, и только потом начинаю различать смысл слов.
— Я тебе рассказывала, что занимаюсь куклами? Реставрирую их — нахожу по объявлениям редких, очень старых, в ужасном состоянии, и возвращаю в божеский вид. Исправляю лицо, тело, причёски, одежду. Ты не представляешь, как это интересно! Когда я это делаю, то чувствую себя немножко богом, ведь я отдаю им кусочек своей души. Потом оживляю и подыскиваю для них дом. Они уезжают в разные города и я думаю, что вместе с ними часть меня тоже попадает в те места. Однажды на географии учительница начала рассказывать про город Оренбург, реку Урал, разделяющую Европу и Азию, про их заводы и фабрики, про то, что местные жители называют его «степной столицей» и всякое другое интересное, я слушала, слушала, а потом взяла и прямо с места сказала: «Я там была». Хотя на самом деле не была, а всего лишь отправляла туда куклу. И так, каждый раз, с каждым новым городом. Я, конечно, хочу сама когда-нибудь побывать в этих местах, но… Знаешь, зачем я тебе всё это рассказываю? Просто, чтобы ты знал, что если заниматься чем-то, что тебе очень нравится и вкладывать в это занятие душу, то мир становится совершенно другим. Потому что он состоит не только из того, что нас окружает: школы, одноклассников, родителей, однообразия и скукоты. Он ещё и наполняет нас изнутри, и если присмотреться к нему получше, то можно найти кучу всего увлекательного. И только так можно выживать, когда совсем тошно.