Звезды в моих руках
Шрифт:
Снимаю ее туфли, ставлю на пол мягкие тапки как можно бережнее, чтобы она не восприняла шлепок подошв об пол как личное оскорбление. Такое случалось не раз и не два.
– Георгий, почему ты не встречаешься с Кристиной? – Мать поднимается и поворачивается ко мне спиной. Снимаю ее шубу, вешаю в шкаф и только после этого раздеваюсь и разуваюсь сам. – Приличная девушка, из хорошей, богатой семьи. Думаю, и мне, и ее родителям такой союз будет выгоден.
Мешкаю, разглядывая серые носки. Если продолжу тянуть с ответом, последует череда унижений. Поднимаю голову, осторожно
– Я хочу сосредоточиться на экзаменах. Скоро ведь конец года.
Мать медленно кивает.
– Ты исправил ту двойку? – Она сжимает мой подбородок.
Черт, как же не хочется на нее смотреть… Но я должен.
– Да, не волнуйся. Я об этом позаботился. – В голове мелькает испуганное лицо классухи. Знала бы мать, какими методами я исправляю оценки.
– Ладно. Я тебе верю. А теперь иди и приготовь мне что-нибудь поесть.
Рублю ножом морковку и лук на одной доске, на другой – куски индейки. Промываю рис, забрасываю в мультиварку. Когда-то мама готовила вкуснейший плов, но теперь на кухне готовкой занимаюсь я. Рот наполняется слюнями от запахов мяса и лука. Приходится терпеть, сидя на стуле и вглядываясь в экран телефона. Пока мать его не обнаружила, у меня есть шанс на личную жизнь. Набираю сообщение Але, перечитываю, стираю текст. Нет, она ни за что не примет письменные извинения. Да и я буду выглядеть жалко. Извиниться нужно лично. Никакие «я все объясню» не исправят нанесенный урон.
Слышу шарканье в коридоре и прячу телефон. Матери еще рано знать об Але.
– Долго там еще ждать? – Мать садится за стол.
– Чуть больше часа.
– Плесни-ка мне красного вина.
Достаю для нее бокал, наливаю треть и ставлю бутылку с пробкой в горлышке на стол. Если незаметно споить ее, день может закончиться не так плохо.
– Прекрасное вино. – Мать причмокивает губами и вертит бокал за тонкую ножку. – Мой тебе совет, Георгий: нельзя упускать такую девушку, как Кристина. Она как это вино – с возрастом будет только лучше. – Мать подсаживается ближе и внезапно пихает меня плечом в плечо. – Я же видела, как она на тебя смотрит. Влюбилась девчонка по уши! Не упусти свой шанс.
Алкоголь уже ударил ей в голову? Быстро же она пьянеет. Не удивлюсь, если отец бросил ее потому, что узнал, какая она на самом деле мегера.
– Переспи с Кристиной до выпускных экзаменов. Так она никуда от тебя не денется. – Противно от ее слов и запаха алкоголя. Стискиваю зубы, сжимаю кулаки на коленях. – Может, она от тебя забеременеет, и тогда вы точно поженитесь.
– Прекрати, – говорю тихо.
Мать смотрит на меня пьяным взглядом.
– Что ты сказал?
– Я сказал перестань нести чушь. – Поднимаюсь со стула и смотрю на нее сверху вниз. – Мне не нравится Кристина. Я не хочу быть с ней и уж тем более не планирую
– Ты что, мальчиками интересуешься? – Мать презрительно скашивает взгляд и опускает бокал на стол с негромким стуком.
– Нет.
– Тогда какого черта ты тут устраиваешь?! – кричит она, поднимаясь. Ее пошатывает, но она опирается на стол и злобно смотрит на меня. – Ты не в том положении, чтобы выбирать! Я столько лет горбачусь на этой проклятой работе, чтобы у тебя было все. ВСЕ! А ты, сопляк неблагодарный, смеешь мне возражать?!
Мать идет на меня, прижимаюсь спиной к стене. Она ни разу не била меня, но от одного ее крика у меня темнеет перед глазами.
– Ты мне всем обязан, ублюдок. Весь в своего папашу! – Она тычет в меня пальцем. – Паразит. Ничего не ценишь, на все у тебя свое мнение. Даже телефон дома оставлять начал. Проваливай с глаз моих!
Пытаюсь сдвинуться, а ноги не слушаются. Дыхание сбилось, сердце болит. Вот-вот случится сердечный приступ. Забавно умереть в семнадцать лет во время ссоры с матерью. Мне определенно вручат премию Дарвина за нелепую смерть.
– Выметайся, я сказала! – Мать отходит и указывает на дверь. – Если высунешься, запру тебя в квартире.
Кровь приливает к ногам. Отделяюсь от стены и ухожу, опираясь на нее ладонями. Левой, правой, левой, правой. Сердце колотится в висках, лицо горит. Нужен свежий воздух.
Вываливаюсь на балкон и наконец могу вдохнуть. Из горла вырывается хрип, а затем и рыдания. Закрываю глаза, сжимаю волосы пальцами. Позволяю себе сдавленно покричать. Здесь, на восьмом этаже, никто не услышит моих страданий. Когда слезы заканчиваются, а горло саднит из-за полукриков, опускаю руки. Они измазаны слезами и слюной, а к пальцам прилипли выдранные волоски. С этой стервой я точно рано облысею.
– Тяжелый день?
Вздрагиваю и отворачиваюсь, вытирая остатки слез. Мои срывы должны остаться только моими! Раньше здесь никогда никого не было. Черт, черт, черт!
– Не боись. – Голос доносится с запахом сигарет. – Я про такие вещи не болтаю. Можешь поделиться, если хошь.
– Отстань, – хриплю. Во рту привкус соли.
Скрещиваю руки на груди и облокачиваюсь на перила балкона. Голова тяжелая, перевешивает вниз. Если поддамся, то…
– Такое нельзя в себе держать, пацан, – настаивает Вася. – Это ведет к нервным срывам, депрессии, а еще может довести до психозов, склонности к суициду и так далее.
– Тебе откуда знать? – бормочу, не глядя на него. Тоже мне, эксперт выискался.
– Работаю я в этой сфере.
Поворачиваю голову, оглядываю соседа. Стоит в тапках, точно таких же, какие в прошлый раз дал мне, в спортивных штанах и белой, заляпанной чем-то желтым майке. Как ему не холодно? У меня уже нос замерз вместе с ушами.
– Ты? Да не поверю никогда. – Закатываю глаза. – Ты говоришь как гопник.
Вася хмыкает, роется в кармане штанов и достает погнутую, замусоленную визитку. Протягивает мне. «Попов Василий Игоревич, клинический психолог». Внизу телефон и адрес.