Звёзды за спиной Юны

— Она мертва, Юна!

Кайл фыркнул, резко встал, громыхнула тяжёлая скамья. Упала корзинка, красным и синим языками выплеснулись на пол шали.

Юна промолчала, лишь плотнее прижала ладонь к маленькому тельцу кошолапки. Хижина наполнилась душным ожиданием.

Пламя свечи дрожало, отбрасывая пьяные всполохи на выскобленный стол, развешанные под потолком венички пряных трав, печь в углу, трупик кошолапки на коврике у печи и склонившуюся над ним Юну.

— Почему ты не можешь оставить всё, как есть?

— А тебе

не жаль, когда что-то гибнет? — Юна подняла на Кайла удивлённые глаза, — ведь именно твой сапог лишил её жизни.

Кайл виновато опустил голову. Он случайно наступил на зверька — тот бросился под ноги перед самым крыльцом. Кайл нёс Юне подарки: плетёную корзинку, шали с пёстрыми узорами, сласти. Он предвкушал радость Юны и был неимоверно горд собой — распродал на рынке весь улов из подземного пруда и выручил ни много ни мало пять серебряных монет! Конечно же, Кайл не смотрел вниз — разве люди глядят под ноги, когда счастливы? Глупец! Почему он думал, что Юна обрадуется подаркам? Или вообще их заметит?

Он подобрал тельце кошолапки, хотел похоронить, но Юна не позволила. Она никогда не давала событиям просто случаться. У девушки было своё мнение об этом мире, и оно часто шло вразрез с естественным ходом вещей…

Раздался писк, Кайл подошёл ближе, заглянул за плечо Юны — мохнатое тельце зверька судорожно дёрнулось, угольки глаз испуганно смотрели на него. Кайл снова почувствовал укол вины. Нет, он не хотел смерти кошолапки. Но страстно желал, чтобы хоть раз фокус Юны не удался. И злился, когда у неё получалось снова и снова.

Это неправильно, так не должно быть! Зачем рушить разумный мир и создавать хаос ради одного зверька? Нельзя что-то вытащить из ниоткуда или отправить в никуда! Он видел, что делает девушка, но не верил её трюкам. И своим глазам.

Между ним и Юной зияла пропасть, а Кайл мечтал о близости.

Девушка бережно взяла кошолапку на руки, открыла дверь, выпустила зверька в темноту.

— Видишь, всё хорошо! — она повисла у него на шее, чмокнула в щёку.

Как бы не так! Кайл вдохнул Юнин запах — аромат весны и сирени, вздрогнул, тёплая волна прошла по телу. Он отдёрнул руки, отстранился.

Юна отступила на шаг. Тёмно-каштановые со светлыми русыми прядями волосы разметались по плечам крыльями дикой тарлаи, а сквозь распахнутые глаза смотрел на Кайла незнакомый мир. Наполненный изумрудом весенней листвы. Естественный и до жути пугающий.

Вдруг стало нечем дышать. Так бывало всегда, стоило девушке хоть мизинцем дотронуться Кайла. Её волшебство делало с ним странные вещи.

Он схватил с крючка у выхода плащ, и, не поднимая глаз на Юну, нырнул в ночь вслед за воскрешённой кошолапкой.

Кайл направился было к амбару, но передумал.

Амбар вёл в чопорный парк с идеальными прямоугольниками клумб и хрустальным фонтаном. Парк вполне мог быть королевским, но королей там не водилось. И других

людей тоже. Лишь они иногда гуляли с Юной. И неважно, что по пути к выспренным аллейкам приходилось переступать через огородную утварь, старые мешки из-под зерна, щепки поленьев — Юна утверждала, что выход в парк открывается только через заднюю стенку амбара, и Кайл не спорил.

Он вздохнул. Без Юны бродить по пустым аллеям тошно.

Он нашёл лестницу возле поленницы, прислонил к соломенной крыше. И не спеша начал подниматься. Знал — чтобы всё получилось, надо поймать ритм, нельзя торопиться, но и медлить не стоит. Кайл посмотрел вниз: полная луна огромным фонарём высвечивала хижину, амбар справа, притулившуюся к нему поленницу, колодец с подземным прудом на дне, огородик за хижиной, жутковатое пугало. С каждой ступенькой картинка уменьшалась вдвое, пока не исчезла из виду совсем. Ещё одна придумка Юны — лестница, сколоченная из чёрной древесины суа-бата — соединяла их нехитрое жилище с бесконечными просторами полей.

Кайл вскарабкался по склону неглубокого оврага, ухватился за пучок колосьев и оказался на поле. Сюда ночь пока не добралась — последние лучи солнца гладили колоски, поджигали их изнутри янтарём. А может, ночи и вовсе не было в этих краях. Во всяком случае, Кайл её ни разу не застал. Хоть и наведывался сюда часто — расставлял силки на тарлай, что гнездились в редком леске за полями. Мясо птицы было нежным и вкусным, а разноцветные, отливающие перламутром клювы и когти на рынке сразу разбирали на украшения. Юна настрого запретила убивать здоровых молодых тарлай — силки ставились в траве на земле, куда опускались ослабленные птицы…

Кайл шёл через поле напрямик, сминая колосья, не выбирая протоптанных тропинок.

Сейчас он проверит силки, освежует птицу, отделит клювы — это займёт руки и мысли. И он не будет думать о Юне. И о том, как хочется её поцеловать. И что он ей не пара. И что между ними пропасть. Закончит работу только к утру. По крайней мере, в их хижине будет утро. Он пойдёт на рынок и продаст тушки тарлай так же быстро, как выловленных в озере марун сегодня. Дары из придуманных Юной земель всегда идут нарасхват. Он принесёт домой пять, а то и семь монет, и не будет знать, что с ними делать. Кайл бы купил на эти деньги новую душу, которая могла бы понять Юну, но души на рынке не продаются…

Они встретились две луны назад. Первое, что Кайл увидел, когда очнулся, было озабоченное лицо странной девушки. Слишком большой рот, слишком широко расставленные глаза, вздёрнутый нелепый нос, тёмные вперемешку со светлыми пряди волос. Но стоило девушке улыбнуться, и захватило дух — как она красива! И сразу пришло волнение другого толка: Кайл забыл, кто он. Из чаши с водой смотрел незнакомый угрюмый мужчина с проседью в ореховых кудрявых волосах. Прошлой жизни как не было, осталось лишь имя.