Звоночек 3.
Шрифт:
– Раз такое дело, то ищи себе другого дружка на свадьбу, - отрезал я, разом испортив настроение военпреду.
– Участвовать в бессмысленном умножении числа русских вдов я не собираюсь! Если уж вздумал голову сложить за тридевять земель, вместо того, чтобы свою защищать, так хоть жизнь хорошей девчонке не ломай. Она, может, кого себе ещё найдёт, детей родит.
– Вот, значит, как. Думал, есть у меня друг, такой же "погорелец", как и я. Пусть и не танкист, но тоже под бронёй воевал, понимает меня. И вдруг такая вот нестыковочка!
– грустно улыбнулся Бойко и перешёл к уговорам.
– Пойми же ты, что другого шанса у меня нет! Мне и так уже с каждым часом всё сложнее и сложнее пробивать в наркомате абсолютно необходимые вещи. Уже намекают, что я в разряд теоретиков перешёл со своими выдумками, а мой боевой опыт - времена
Выслушав полковника и решив, что всё равно уже ничего не поделаешь, я молча кивнул, соглашаясь, но потом всё-таки не сдержался и добавил.
– Только пообещай мне, что всегда будешь в голове держать, что главная твоя задача - вернуться. И ребят своих вернуть. Шут с ней, с Испанией, нам она как пятое колесо в телеге. Ни одна страна мира, кроме СССР, не стоит того, чтобы за неё умирали наши бойцы.
– Обещаю, приложу все усилия. Только настроение мне твоё похоронное не очень-то нравится. Серость осенняя на тебя что ли действует?
– попытался пошутить танкист.
– Во многих знаниях, брат, многие печали. Испанию вам у националистов не отбить.
– Ну, это мы ещё посмотрим!
– Посмотришь, приедешь, расскажешь, - не стал я разворачивать бесполезный спор.
– Как свадьбу то планируешь? Всё ведь так внезапно.
– Ерунда! Парторг ЗИЛа и лично сам директор Рожков всё устроят. На радостях, что наконец-то от меня избавятся! Ты, главное, к началу обеденного перерыва к правлению подъезжай, поедем расписываться. А гулять будем уже вечером, в заводской столовой.
Сказано - сделано. Так и женился танкист без отрыва от производства. На улице тем дождливым сентябрьским вечером погода стояла премерзкая, зато за свадебными столами было куда как тепло и весело. У меня вообще создалось впечатление ложного дежавю, будто я очутился на съёмочной площадке фильма "Трактористы" с Крючковым в главной роли. Всё один в один - длинные ряды столов за которыми разместились всё руководство, партактив ЗИЛа и просто уважаемые люди завода, убранство зала в "политических" мотивах, где лозунги перемежались с напутствиями молодым, тосты, которые легко могли бы быть произнесены как речи на каком-нибудь митинге, но с незабвенным "Горько!" вместо здравиц ВКП(б) в целом и отдельным товарищам в частности. Пожелания семейного счастья чередовались с наставлениями молодому крепче бить мятежников в Испании. В такой обстановке, забодай тебя комар, удержаться и не спеть "Гремя огнём..." было попросту невозможно. Да я, откровенно говоря, не особо-то и сопротивлялся этому желанию, всколыхнувшему воспоминания о моём детстве. Получилось так себе, но всё компенсировало то, что гости, подхватив на лету, энергично поддержали. Потом было много других песен и танцев, весёлых и не очень, в общем, праздник удался. Заодно, глядя на окружающих меня людей, в большинстве своём вышедшим наверх по деловым качествам, слушая их речи, я пришёл к неожиданному и в меру рискованному плану, как заставить высшее руководство прислушаться к моему мнению.
Эпизод 10.
Подавив хулиганское желание проверить байку про "Иванова" и отправить телеграмму товарищу Сталину, я завёл свой старенький "Газик" и отправился на доклад к наркому обороны, стараясь не испачкать машину, добираясь по раскисшей под осенними дождями грунтовке до городских улиц. Время мне было назначено заранее и я не особенно
Маршал Ворошилов принял меня благожелательно, правда, выделил на доклад всего пять минут, сославшись на занятость. В этих обстоятельствах я не стал рассусоливать, оговорившись, что у меня всё по прежнему, за исключением двух новостей, вывалил их на наркома. Первая новость была хорошей. Моё начинание с модернизацией лафетов тяжёлых орудий для обеспечения быстрой смены направления стрельбы нарком поддержал и даже пообещал дать приказ ГАУ оказать мне содействие, выделить лафет без качающейся части орудия. Углубляться в детали, зачем это нужно, не потребовалось, достаточно было сказать, что шансы сухопутной артиллерии и морских пушек на понтонах в контрбатарейной борьбе уравняются. А о том, каким образом я собираюсь достичь результата, я умолчал, опасаясь, как бы меня не обскакали по тому же маршруту, поручив работу кому-нибудь другому.
– Вот! Можешь ведь!
– от избытка чувств Клим Ефремович даже взмахнул руками.
– Выходит, надо тебя прорабатывать почаще, чтоб толк был, чтоб ты дурью не маялся. А то всё флот да флот!
– И последнее, товарищ маршал, - прервал я излияния наркома, - к технике это отношения не имеет. До меня дошли сведения, что СССР нелегально поставляет оружие Испанской республике и отправляет на войну добровольцев. Я как раз тут с одним беседовал. Отчисления мне за серийную продукцию в сентябре также резко выросли. Уж не миномёты ли вы вдруг стали выпускать в огромных количествах?
– За мошну свою беспокоишься, пинкертон?
– настроение собеседника испортилось прямо на глазах и в голосе послышались язвительные нотки.
– Не бойся, всё, что заслужил, ты получишь, ты уж мне поверь.
В этом двусмысленном заявлении мне явно послышалась угроза, но я всё же сказал именно то, что собирался.
– Некоторые считают меня неформальным лидером "новой оппозиции". Раз так, то я намерен возглавить её официально и подвергнуть критике на ближайшем съезде неотроцкистский курс руководства партии в испанском вопросе и отход от принципа построения социализма в отдельно взятой стране.
– Чтоооо?!!
– глаза маршала округлились, а рот так и остался открытым.
– Намерен возглавить "новую...
– стал я спокойно повторять свои слова.
– Дежурный!!!
– мне почудилось, что от крика маршала лопнут стёкла, а бухнувший по казавшемуся массивным столу кулак заставил все предметы на нём подскочить.
– Капитана Любимова из приёмной не выпускать!!
– материализовавшийся в дверях полковник от рёва наркома невольно вытянулся по стойке "смирно", - До моего особого распоряжения! И караул к нему приставь, чтоб не сбежал!!!
– Товарищ капитан, сдайте оружие, - запинаясь от волнения приказал мне полковник.
– Не вижу к тому никаких законных оснований, - возразил я, особо выделив голосом слово "законных".
– Шут с ним!
– прервал повисшую на пару секунд напряжённую тишину Ворошилов.
– Попытается сбежать, пристрелите!
Не дав повода себя уговаривать, я сам вышел из кабинета и сел на стул у стены. Пока всё шло как надо. Спустя две минуты в помещение вбежали пара бойцов, вооружённых винтовками Мосина с примкнутыми штыками, возглавляемые старлеем и перекрыли выход. Всё это время полковник не на шутку переживал, но с прибытием караула чуть расслабился, сев, наконец, за стол, на своё законное место. Конечно, никуда сбегать я и не собирался, но чисто теоретически мне был занятен вопрос, как, в случае чего, они собираются останавливать меня столь неудобным в помещении оружием и я из любви к прекрасному и от безделья стал прокручивать в уме варианты побега, плотоядно поглядывая на бойцов. Спокойствия ситуации это не добавило и почти час, пока в приёмную наркома обороны не вошёл Берия в сопровождении четырёх "волкодавов", караул находился "в тонусе".