Звоночек 3.
Шрифт:
– Даже не знаю, что и сказать то...
– развёл я руками.
– Да ничего не говори, и так ясно. Это тебе не народная байка, которых про тебя и так уже множество ходит. Это специально кто-то придумал, и не на каком-нибудь заводе. Тут тебя шуткой специально в грязь макнули. Народ себе такого не позволял. Если и смеялся, то по-доброму. Ты ж для него мечта.
– Что?
– переспросил я машинально, очерчивая в уме круг, кому бы могло быть выгодно бить именно по моей репутации.
– Ну, да! Простой рабочий своим трудом и умом вышел в инженеры, да так, что сам товарищ Киров считает его своим другом. Дом, жена, дети, собственный лимузин, деньги, наконец! Любой чернорабочий
– Выходит, по-твоему, я и есть парадная витрина советского образа жизни?
– Наукообразно, но так, - подтвердила мою мысль Полина.
– И кто-то целенаправленно эту иллюзию пытается разрушить, по-твоему?
– Похоже на то...
– И ты думаешь на Исидора Любимова?
– спросил я припоминая, что в вагон-салоне дружка наркома лёгкой промышленности имел двусмысленную беседу с некой молодой и весьма привлекательной особой.
– Нет, ну что ты?
– Полина даже сделала отталкивающий жест руками, слегка отклонившись назад.
– Наоборот. Мне кажется, дядя Исидор просто побаивается с тобой об этом напрямую говорить почему-то, вот и действует через меня.
– Чертовщина какая-то, тайны мадридского двора!
– не выдержал я.
– Кому это может быть выгодно, леший побери?
В это время мимо моего дома к лагерному двору проехал автозак, подумав, что это Косов никак не угомонится и снова хочет меня раскулачить, я заторопился.
– Вот так всегда, со мной даже и поговорить некогда, - с упрёком сказала Поля, - Хоть бы работу мне помог найти, родственников твоих просить уже неудобно!
– К себе на работу возьму!
– бросил я хватая на ходу фуражку, - Приказ с разрешением привлекать вольнонаёмных подписан. Дам тебе химиков, будешь руководить. И никаких парторгов! Я здесь парторг!
Тревога оказалась ложной. Но моё присутствие всё же не оказалось лишним. Доставили первого "специалиста", вытребованного из лагеря под Владимиром по заявке нового технического отдела ПУ ГЭУ НКВД. Первая ласточка, впрочем, достаточно мне знакомая. Во всём чёрном, даже с чёрным "сидором", из кузова неуклюже выпрыгнул, едва удержав на ногах своё длинное тело не кто иной, как гражданин Дыренков. Его кипучая деятельность на ниве создания самых разнообразных бронеобъектов, которые будто специально были сделаны, чтоб доставлять как можно больше мучений собственным экипажам, закончилась уже довольно давно, в середине 34-го. Ещё до того, как "параллельная" система была распространена на все конструкторские коллективы. Видимо, как говорится, просто достал.
– На ловца и зверь!
– не здороваясь, встретил я вновь прибывшего.
– Узнаёшь?
– Узнаю, гражданин начальник, - удивительно, но от былого гонора не осталось и следа.
– Ты то мне как раз сейчас и нужен! Есть повод отличиться, если, конечно, желание такое присутствует. Присутствует ведь?
– последний вопрос я задал с нажимом.
– Присутствует, гражданин начальник, - смиренно ответил ЗеКа, а я сделал себе зарубку, обязательно уточнить, в каких именно местах так ломают людей.
– И что, даже не спросишь, что делать надо?
– даже удивился я, сказалась привычка и правило общаться в рабочей обстановке с инженерами, заключёнными или нет - безразлично, "на равных".
– Что делать надо, гражданин начальник?
– как эхо отозвался Дыренков.
– Ты у нас опыт руководства коллективом имеешь, возглавишь группу, которую я планирую разместить аж в Сталинграде. Не Заполярье, курорт почти для тебя. А задача твоя будет состоять в том, чтоб моторизовать артиллерийский лафет гаубицы Б-4 или пушки Бр-2, без разницы.
– Не подкачаю, гражданин начальник...
– Уводите!
– скомандовал я стоящему тут же конвоиру, разозлившись. Если Дыренков работать так же будет, как только что говорил, каши с ним не сваришь. Ни рыба, ни мясо. Впрочем, время покажет, может он ещё своего счастья не понял. А ведь раньше непременно бы, из принципа, разнёс мою идею в пух и прах и, хотя бы для себя самого, доказал бы, что превращать гаубицу в трактор и при этом продолжать таскать её трактором - глупость. И отгрохал бы самоходку размером с железнодорожный вагон, какие уже пытались на 174-м заводе делать. Вот только на вооружение почему-то до сих пор так и не приняли.
Эпизод 8.
Если день не задался, то это до утра. Поздно вечером, часов в десять, после того, как уже уложили детей и я уже подбирался к Поле, чтобы "исполнить свой супружеский долг", в сенях зазвонил телефон.
– Капитан Любимов, - подбежав к аппарату, пока он не перебудил малышню, раздражённо буркнул я в трубку.
– Ты зачем про сверхтяжёлые танки растрепал?! Через меня не получилось, так ты с другой стороны подход нашёл, да?!! Как тебе доверять теперь?!!!
– бушевал на другом конце провода нарком ВМФ. В общем, у меня уже к этому времени оформились кое-какие догадки, а эта истерика стала всего лишь последней деталью более-менее сложившейся мозаики.
– Приезжай на наше место прямо сейчас, поговорим, - ответил я сухо.
– Да о чём нам теперь разговаривать?! Я к тебе как к брату, а ты?!!
– негодованию Кожанова не было границ, и я подумал, что одними танками дело не ограничивалось.
– Видимо о том, что наши с тобой разговоры ни для кого не секрет, - после того, как я это сказал, на некоторое время на линии установилась тишина, а потом милый женский голос сообщил, что абонент повесил трубку. Ну, вот и хорошо. Быстро собравшись, несмотря на прямо высказанное недовольство жены, обманутой в ожиданиях, я вприпрыжку побежал в парк к машине. Как же, маршальский лимузин. Разве от такого отказываются, да ещё за полцены? Время позднее, темно, найти сейчас что-то интересное, лишнее в конструкции, нечего и думать, но, пока машина греется, хоть выскажусь от души.
– Берия, ишак горный, совсем берега потерял! Ерундой страдаешь, вместо того, чтоб государственной безопасностью заниматься! Да на кой чёрт ты такой озабоченный нужен, если на настоящей работе сосредоточиться не можешь?! Я тебя зачем в кресло наркома посадил?! Мои же начинания против меня же и использовать, вместо того, чтоб на пользу стране?! Ничего, я не жадный, я эту колымагу по винтику разберу, меня жаба не задушит, даже если с драной обивкой ездить буду! И если я здесь хоть одну проволочку найду, молись всем богам, или во что ты там веришь, в Маркса, Энгельса, я тебя заставлю ответить за нарушение запрета ЦК партии на мою разработку!
– высказался я от души. Смысла в моём монологе не было никакого, разумнее было бы наоборот, помолчать, но в этот момент я не задумывался о рациональности. Хотелось выпустить пар.