Звонок другу
Шрифт:
Едва Аня кинула на сковороду сочные куски, и они зашипели, источая аромат мяса и специй, как позвонила сама Ольга Третьякова.
— Госпожа Лаврова? Как вам понравился семинар?
— Было интересно.
— Сегодня мы больше отдыхали, чем работали. На следующей встрече будем учиться зарабатывать деньги. Я уверена, вы будете очень успешным членом «Триады».
— Почему?
— Вы умны и у вас есть харизма. Я прочу вам большое будущее. И очень рада, что вы влились в наши ряды.
— Спасибо, — откликнулась
— А это кто? — осведомилась Зойка, доставая из сумки бутылку сухого вина. — Где штопор?
— Там, в верхнем ящике. Вообще-то уже поздновато для выпивки…
— А для звонков не поздновато? Кто звонил-то?
— Ну… Это моя начальница новая.
— Ты что, работу бросила? — вылупилась Зойка.
— Нет, просто нашла еще одну. Совмещаю.
— Понятно… У кого-то ни одной, а у тебя сразу две…
Она насупилась, терзая штопором ни в чем не повинную пробку.
— Зойка, нужно не так! Открывается очень просто. Ладно, я сама. Ставь лучше тарелки.
Едва Аня открыла бутылку, позвонил Голушко.
— Госпожа Лаврова? Я не очень поздно?
— Нет, я как раз ужинать собираюсь.
— Знаете, мы после семинаров обычно созваниваемся, обмениваемся впечатлениями. Мне сегодня звонили многие, и разговоры только о вас! О вашем остроумии, быстрой реакции, о вашем зажигательном танце. Я не смог удержаться, чтобы не поздравить вас со столь ошеломляющим успехом!
— Но приз достался не мне! — рассмеялась Аня.
— Это чепуха! Все ваши призы еще впереди, уверяю вас! Надеюсь, вы позволите мне доставлять вас до дома после наших вечерних занятий?
— Ну… Если вас это не затруднит…
— Почту за честь. Спокойной ночи, милая госпожа Лаврова!
Зойка сидела напротив нее, глядя на оживленное лицо приятельницы, слыша сочный мужской баритон из трубки, который оглашал всю кухню, и слезы капали из ее глаз прямо в тарелку.
— Зойка, ну что ты?!
— Я тоже хочу… — только и смогла вымолвить приятельница.
— Если хочешь, значит, будешь!
— Правда?! — Она тут же полезла за платком, сняла очки, вытерла слезы, высморкалась. — Нет, ты это честно?
— Давай-ка ужинать! И поговорим…
Собственно, Ане не пришлось лгать. Зойка не задавала вопросов. Она довольствовалась тем, что рассказывала Лаврова. А та, упоенная праздничным вечером и собственным успехом, говорила именно об этом — о работе, которая является праздником. О людях, с которыми она там познакомилась и которые так доброжелательны друг к другу, о том, что там все заботятся друг о друге.
— В общем, Зойка, это такая фирма… По западному образцу, в лучшем смысле этого слова. Корпорация. Большая семья. Там таких мегер, как твоя директриса, нет в принципе. Таких там изгоняют, как бесов!
— Что
Аня на минуту задумалась. Сказать ей про взнос? Деньги у Зойки есть, занимать ей не придется… Тогда лучше не говорить.
— Просто верить мне и все! — ответила Лаврова.
Когда они, наконец, улеглись спать, Аня — в своей комнате, Зойка — за стенкой, Лаврова вдруг четко и ясно осознала, что Зойка не сможет участвовать в этом: слишком она бесхитростна, прямодушна и непосредственна.
Впрочем, откуда я знаю? — тут же принялась уговаривать себя Анна. Вон как оживилась она, слушая меня, получив надежду на перемену в своей жизни. А что, лучше сидеть одной дома и сходить с ума от одиночества? Ей все равно не найти работу педагога. Мегера-директриса уже постаралась на этот счет. И что же ей делать? Идти в дворники?
И кто знает про себя, на что он в действительности способен, а на что нет?
Глава 21
МИМИКРИЯ
Виктор очнулся в углу двора, когда на город спустилась ночь. Попытался подняться, глухо застонал. Тело болело каждой клеточкой. Голова трещала. Он ощупал лицо. Ссадин не было. Ну да, по лицу они не били. Зато почки отбили напрочь. Профессионалы… Сволочи!
Он поднялся, цепляясь за стену. Нужно добираться до дому, а то сдохнешь здесь к чертовой матери! Он еще постоял, прижавшись к стене, собираясь с силами. Шатаясь и спотыкаясь, вышел на слабо освещенный проспект, поймал машину. Усаживаясь, невольно застонал от боли.
— Ты че, мужик? Вроде как побитый? — покосился на него водитель, мужчина лет сорока, со странным, слегка перекошенным лицом.
Виктор криво улыбнулся, промолчал. Разговаривать не хотелось.
— Отметелили тебя, что ли? — не отставал водитель.
— Ну, отметелили. Тебе-то что?
— Ничего. Кто это тебя? Расскажи, легче будет.
— Не твое дело. Ты везешь и вези.
Мужчина замолчал. Так молча они доехали до дома. Виктор рассчитался.
Водитель еще раз взглянул на Виктора и проговорил:
— Ты вот что, мужик. Не знаю, что за беда у тебя. Вижу, хреново тебе. Глаза мне твои не нравятся. Я такие глаза у ребят умирающих видел. В Чечне. А ты — живой! Я вот с войны вернулся, вся левая сторона парализована была. А теперь машиной управляю. Рожа кривая маленько осталась, но это ничего. Баба моя меня не бросила. А ты с руками и ногами. Жена есть?
Виктор кивнул.
— Это хорошо. Значит, не один. Ты поделись с же-ной-то. Бабы — они мудрые. По мелочам шумят, а когда что серьезное, они нам как матери. Иди, все у тебя нормально будет!