...Это не сон! (сборник)
Шрифт:
Он понимал, что относительно Комолы неизбежно пойдут всякие толки, и поэтому решил сразу же после свадьбы уехать в Хазарибаг и заняться там адвокатской практикой.
Возвратившись с прогулки, юноша отправился к Онноде-бабу. На лестнице он неожиданно столкнулся с Хемнолини. Будь это раньше, при такой встрече они бы обязательно обменялись хоть несколькими словами. Но сегодня Хемнолини вдруг залилась краской, легкая улыбка, как нежный отблеск зари, промелькнула на ее лице, и, опустив глаза, девушка убежала прочь.
Возвратясь
А Хемнолини, исполненная радости, продолжала свои домашние дела. После полудня она наконец освободилась и, притворив дверь спальни, села за вышивание. Лицо девушки светилось безмерным счастьем: чувство глубокого покоя вдруг охватило ее.
Задолго до обычного часа семейных чаепитий Ромеш бросил книгу, оставил гармониум и явился в дом Онноды-бабу. Прежде Хемнолини всегда спешила ему навстречу. Но сегодня юноша увидел, что столовая пуста, наверху тоже никого не было. Значит, Хемнолини до сих пор еще не выходила из своей комнаты.
В положенное время появился Оннода-бабу и занял свое место за столом.
Ромеш то и дело робко поглядывал на дверь. Наконец послышались шаги, но это оказался Окхой.
Поздоровавшись с Ромешем довольно приветливо, он сказал:
– А я только что от вас, Ромеш-бабу.
При этом сообщении по лицу Ромеша пробежала тень беспокойства.
– Чего вы испугались? – рассмеялся Окхой. – Я вовсе не собираюсь на вас нападать. Мой дружеский долг – поздравить вас со счастливым событием в вашей жизни. Это было единственной целью моего посещения.
Оннода-бабу вдруг заметил, что Хемнолини нет в комнате. Он позвал ее, но, не получив ответа, сам поднялся наверх.
– Что это ты до сих пор сидишь со своим вышиванием, Хем! – сказал он. – Чай готов. Ромеш и Окхой уже пришли.
Хемнолини слегка покраснела.
– Прикажи подать чай сюда, отец, – попросила она. – Мне нужно докончить эту работу.
– Ну и характер у тебя, Хем! Стоит увлечься чем-нибудь, так уж до всего другого тебе и дела нет. Когда шли занятия, ты от книги головы не поднимала, а теперь вот засела за вышивание. Нет, это никуда не годится! Спускайся-ка вниз!
С этими словами Оннода-бабу взял дочь за руку и чуть ли не насильно привел в столовую. Но она ни на кого не подняла глаз и стала сосредоточенно разливать чай.
– Что ты делаешь, Хем? – в недоумении воскликнул вдруг Оннода-бабу. – Зачем ты кладешь мне сахар? Ты же знаешь, что я всегда пью чай без сахара!
А Окхой лукаво заметил:
– Сегодня ее щедрость не знает границ. Она готова одарить сладким
Эти скрытые насмешки по адресу Хемнолини были невыносимы для Ромеша. Он тут же решил, что после свадьбы они прекратят всякие отношения с Окхоем.
– Знаете, Ромеш-бабу, вам следовало бы переменить имя, – неожиданно заявил Окхой.
– Хотелось бы знать почему, – раздраженно спросил Ромеш, которого вывела из себя эта шутка.
– Взгляните сюда, – сказал Окхой, развертывая газету. – Один студент по имени Ромеш вместо себя послал сдавать экзамены кого-то другого, и тот попался.
Зная, что Ромеш не может сразу ответить на подобные шутки Окхоя, Хемнолини считала своей обязанностью брать Ромеша под защиту. Так же поступила она и сейчас и, не выдавая своего негодования, смеясь ответила:
– Если так, то в тюрьмах, должно быть, очень много Окхоев.
– Нет, вы только посмотрите на нее! – заметил Окхой. – Хочешь дать человеку дружеский совет, а на тебя сердятся. Если на то пошло, я расскажу вам сейчас целую историю. Вы, конечно, знаете, что моя младшая сестренка, Шорот, ходит в женскую школу. Так вот, вчера вечером она приходит и говорит мне: «Знаешь, дада, жена вашего Ромеша учится у нас в школе». – «Глупенькая, – возражаю я, – ты думаешь, нет других Ромешей на свете?» – «Кто бы этот человек ни был, он очень жесток к своей жене, – заявляет Шорот. – На праздники почти все девочки уезжают домой, а он оставил свою жену в пансионе. Бедняжка все глаза выплакала». Тогда-то мне и пришло в голову, что это не дело: ведь другие могут ошибиться так же, как Шорот.
Оннода-бабу весело рассмеялся:
– Ты просто сумасшедший, Окхой! Как можно говорить такие глупости! С какой стати наш Ромеш должен менять имя только потому, что какой-то другой Ромеш жестоко обошелся со своей женой.
Ромеш вдруг побледнел и, встав из-за стола, вышел из комнаты.
– Что с вами, Ромеш-бабу? Уж не рассердились ли вы. Не подумайте, что я вас в чем-то подозреваю! – крикнул Окхой и кинулся вслед за Ромешем.
– Что это они в самом деле? – воскликнул Оннода-бабу.
Хемнолини внезапно разрыдалась.
– В чем дело, Хем? Почему ты плачешь? – встревоженно спросил Оннода-бабу.
– Отец! Окхой-бабу ужасно несправедлив, – выговорила наконец она прерывающимся от слез голосом. – Как он смеет так оскорблять в нашем доме достойного человека?
– Ну, Окхой просто пошутил. Ромешу не стоило принимать это так близко к сердцу.
– Я не терплю подобных шуток, – ответила Хем и убежала наверх.
Приехав в Калькутту, Ромеш приложил немало усилий, чтобы найти мужа Комолы. Наконец с большим трудом ему удалось разыскать местечко под названием Дхобапукур, где жил Тариничорон, дядя девушки. Ромеш написал ему.