...Это не сон! (сборник)

Тагор Рабиндранат

Оннода-бабу торжествующе посмотрел на дочь.

Глава 12

Окхой взял лекарство, но гостеприимный Оннода-бабу ни за что не хотел отпускать его, да и сам Окхой не очень торопился уходить и время от времени испытующе поглядывал на Ромеша.

Ромеш никогда не отличался особой наблюдательностью, но сегодня даже от него не могли укрыться странные взгляды Окхоя, и это начало раздражать его.

Хемнолини была необычайно оживлена. Ее радовала мысль, что время поездки на запад приближается,

и она решила сегодня же обсудить с Ромешем подробности путешествия, поговорить о книгах, которые они будут читать вместе. Было условлено, что Ромеш придет пораньше – тогда никто, а главное, Окхой, который всегда являлся как раз к чаю, не успеет помешать им.

Однако сегодня Ромеш пришел позднее, чем обычно, был задумчив, и это значительно умерило энтузиазм Хемнолини. Улучив удобный момент, девушка тихо спросила:

– Почему вы так поздно?

– Да, кажется, я действительно немного запоздал, – не сразу и довольно рассеянно ответил Ромеш.

А Хемнолини так старалась быть готовой вовремя: она пораньше оделась, причесалась и стала ждать Ромеша, то и дело нетерпеливо поглядывая на часы. Сначала ей казалось, что часы идут неправильно и времени не так уж много. Когда же стало совершенно очевидно, что Ромеш действительно запаздывает, Хемнолини взяла вышивание и села у окна, стараясь отогнать от себя грустные мысли.

Наконец Ромеш пришел. Он был явно чем-то озабочен и даже не нашел нужным объяснить свое опоздание, словно они и не договаривались встретиться рано утром.

Хемнолини едва дождалась, пока все выпили чай. В углу на столе лежали книги. Девушка сделала последнее героическое усилие, чтобы привлечь внимание Ромеша. Она взяла книги, делая вид, что хочет их унести. Это движение вывело Ромеша из задумчивости, и он быстро подошел к ней.

– Куда же вы уносите книги? Разве вы не хотели отобрать некоторые из них?

У Хемнолини дрогнули губы. Она едва сдержала слезы.

– Оставьте, незачем их отбирать… – проговорила она и, поспешно поднявшись, ушла в спальню. Там она бросила книги прямо на пол.

После ее ухода настроение у Ромеша окончательно испортилось. Окхой же, посмеиваясь про себя, участливо спросил:

– Вы, кажется, не совсем здоровы, Ромеш-бабу?

Ромеш пробормотал что-то невнятное в ответ.

Зато Оннода-бабу при одном упоминании о здоровье сразу оживился.

– Вот, вот, и я сказал то же самое, как только его увидел.

– Такие люди, как Ромеш, пренебрегают своим здоровьем, – лукаво сощурившись, продолжал Окхой. – Ведь они живут в царстве разума и считают, что неприлично обращать внимание на такой пустяк, как несварение желудка.

Оннода-бабу, приняв это заявление всерьез, стал пространно доказывать, что заботиться о пищеварении надлежит всем, даже людям умственного труда.

Ромеш молчал, но в душе его все пылало от ярости.

– Послушайте моего совета, Ромеш, – закончил свою речь Окхой, – примите пилюлю Онноды-бабу и отправляйтесь пораньше спать.

– Я хочу поговорить с Оннодой-бабу наедине.

– Так бы давно и сказали! – воскликнул

Окхой, вставая. – С Ромешем всегда так: сначала он все скрывает, а когда время уже на исходе, вдруг спохватывается.

С этими словами Окхой ушел, а Ромеш, пристально глядя на кончики своих ботинок, заговорил:

– Оннода-бабу, вы принимали меня как родного, и мне даже трудно выразить, как я вам благодарен за это.

– Ну и прекрасно! Ты же друг нашего Джогена, разве мог я относиться к тебе иначе?

Вступление было сделано, но что следовало сказать дальше, придумать Ромеш не мог. Чтобы помочь ему, Оннода-бабу сказал:

– Право же, Ромеш, мы сами очень счастливы, что принимаем у себя в доме, как сына, такого достойного юношу.

Однако и после этого Ромеш не обрел дара речи.

– Ты, я думаю, заметил, что люди много сплетничают о вас, – продолжал Оннода-бабу. – Они считают, что для Хемнолини уже настало время думать о замужестве, и теперь ей надо быть особенно осторожной в выборе знакомств. Но я всегда отвечаю им, что вполне доверяю Ромешу и уверен, что он никогда не захочет причинить нам зла.

– Вы меня хорошо знаете, Оннода-бабу, – проговорил наконец Ромеш, – и если считаете достойным Хемнолини, то…

– Не продолжай. Вот мы с тобой и договорились. Если бы не печальное событие в твоей семье, можно было бы уже давно назначить день свадьбы. Но имей в виду, дорогой мой, дальше не следует откладывать это дело; ходят разные слухи, и чем скорее они будут прекращены, тем лучше. Как ты полагаешь?

– Когда вам только будет угодно. Но, разумеется, прежде всего надо узнать мнение вашей дочери.

– Верно. Хотя оно уже известно. Так или иначе завтра с утра я все это улажу.

– Теперь разрешите мне уйти, я и так слишком задержался.

– Подожди минутку. По-моему, хорошо было бы устроить вашу свадьбу еще до отъезда в Джобболпур.

– Да… но осталось слишком мало времени!

– Примерно десять дней. Если устроить свадьбу в следующее воскресенье, на сборы останется дня три. Видишь ли, Ромеш, я бы не стал так торопить тебя, но надо же мне и о своем здоровье подумать.

Ромеш согласился и, проглотив еще одну пилюлю Онноды-бабу, отправился домой.

Глава 13

Приближались школьные каникулы.

Ромеш заранее условился с начальницей, что Комола на праздники останется в пансионе.

На следующий день, идя рано утром по тихой улице к Майдану [59] , Ромеш решил, что сразу после свадьбы он подробно расскажет Хемнолини все о Комоле, а затем, выбрав подходящий момент, объяснится и с Комолой.

Таким образом, когда будет достигнуто полное взаимопонимание, Комола станет подругой Хемнолини и останется жить вместе с ними.

59

Майдан – площадь в центре Калькутты.