...И появился ты (др. перевод)
Шрифт:
– Как же вы так быстро узнали? – растерянно спросила Лили.
Только что приходила леди Уилтон. Она мне все рассказала. Ее муж вчера был у Крей-вена. Дорогая моя, как же я за вас рада! Как умно вы все рассчитали! Потрясающий улов! Говорят, лорд Рэйфорд совсем потерял голову! А самое главное, все мужчины будут стараться превзойти друг друга: каждый захочет быть следующим. Сколько лет уж они пытались вас заполучить! Теперь, когда ясно, что вы доступны, вам остается только назвать цену, и любой с радостью согласится вас содержать. Не у каждой женщины такой богатый выбор! Подумать только – сколько драгоценностей, карет, поместий – и все это будет вашим!
– Да рассказывать-то нечего, – выдавила Лили и опустила глаза.
Моника взглянула на нее оценивающе, но дружелюбно.
– Нечего стесняться, дорогая. Это победа. Многие вам завидуют. Было вполне разумно какое-то время пользоваться покровительством мистера Крейвена – в конце концов, он так богат, что на его плебейское происхождение можно закрыть глаза. Но пора было найти ему замену. Лорд Рэйфорд – прекрасная кандидатура! Такое происхождение, такое влияние. И какой красавец! Он родом из старинной аристократической семьи, не то что эти денди с купленными титулами и сомнительными состояниями. Вы уже заключили с ним договор, дорогая? Если хотите, у меня есть очень толковый адвокат – он занимался соглашением между лордом Фонтмером и Виолой Миллер…
Моника болтала, перебирая эскизы богато отделанных платьев, а Лили вспоминала сегодняшнее утро. Она встала, оделась и украдкой выскользнула из клуба. Алекс, измученный, спал, раскинувшись среди белых простынь. Лили было и тревожно и легко. Стыдно быть такой счастливой. Слухи о ней уже ходят по Лондону.
Но, как ни странно, Лили ни о чем не жалела. Прошлую ночь она вспоминала с удивлением. Кто бы мог подумать – Алекс Рэйфорд, с холодными глазами, замкнутый, такой страстный, такой нежный любовник! Она-то думала, что видит его насквозь, а теперь… Теперь она не знала, что и думать. В одном она была уверена– лучше не встречаться с ним, пока она не сможет рассуждать здраво. Может, Алекс сочтет, что получил сполна за разрыв с Пенелопой, и вернется к своей обычной жизни в поместье.
Теперь ей нужно подумать о пяти тысячах фунтов. Она должна иметь их к завтрашнему вечеру. У Крейвена сегодня будут играть по-крупному. Если она не выиграет, придется заложить драгоценности и, возможно, платья. Может, и наскребет пять тысяч.
– Пожалуйста, расскажите мне о нем, – настаивала Моника. – Не хочу быть назойливой, но что будет с помолвкой между герцогом и вашей сестрой? По-видимому, все остается по-старому?
Лили оставила вопрос без внимания.
– Моника, я пришла не за этим. Я хочу попросить об услуге.
– Все, что угодно.
– Сегодня в клубе Крейвена будет маскарад. Мне нужен необычный костюм. Я понимаю, что времени очень мало, что у вас есть другие заказы, но…
– О да, о да, я прекрасно понимаю, – с живостью подхватила Моника. – Ваше первое появление после le scandale. Вы будете в центре внимания. Вам действительно понадобится что-то необыкновенное.
– Мне придется заказать в долг, – смущенно сказала Лили.
– Сколько угодно, – поспешила заверить Моника. – Вы могли бы скупить весь город – ведь богатство лорда Рэйфорда в вашем распоряжении.
Лили пожала плечами –
– Мне нужен самый вызывающий, самый экстравагантный наряд.
Если уж терять стыд и совесть, нужно хоть обставить это со вкусом. Ведь ей оставалось только бесстыдное жульничество. Кроме того, нужно выглядеть так, чтобы никто из ее партнеров не мог сосредоточиться на картах.
– Что за умница! Мы придумаем такой костюм, что они рты раскроют. – Моника оценивающе рассматривала ее. – Может быть… Пожалуй, это получится… Придумала!
– Что?
Моника улыбалась, довольная собой.
– Мы оденем вас, дорогая, в костюм самой первой соблазнительницы.
– Вы имеете в виду Далилу? Или Саломею?
– Нет, милочка моя. Я имею в виду первую женщину. Еву.
– Еву?!
– Нет сомнений, вас надолго запомнят!
– Что ж, – растерянно сказала Лили, – на этот костюм много времени не потребуется!
Алекс тем временем отправился в Бэйсуотер-Роуд, поместье, которое купил еще его прадед Уильям. Особняк был построен в классическом стиле: два симметричных крыла, греческие колонны, просторные, прохладные залы, лепные карнизы. Были там и конюшни, и каретный сарай на пятнадцать экипажей. Алекс почти не бывал здесь, но держал слуг, которые следили за порядком в поместье и заботились о редких гостях.
Дверь открыла миссис Ходжес, пожилая экономка. На ее приятном лице отразилось удивление.
– Лорд Рэйфорд, – торопливо заговорила она, – мы не получали известий о вашем прибытии…
– Все в порядке, – перебил Алекс. – У меня не было возможности предупредить. Я проживу здесь неделю. Может быть, дольше. Не знаю еще.
– Да, милорд. Я скажу кухарке. Вы будете завтракать или сразу послать ее на рынок закупить провизию?
– Завтракать я не буду. Я, пожалуй, пройдусь по дому, миссис Ходжес.
– Слушаю, милорд.
Вряд ли он скоро проголодается. Прежде чем он покинул клуб Крейвена, горничная принесла поднос с яичницей, ветчиной, гренками, пудингом и фруктами. Какой-то человек– по его словам, личный слуга Крейвена – вычистил и выгладил его одежду и тщательнейшим образом побрил его. Слуги наполнили ванну и стояли рядом с полотенцами, мылом и туалетной водой.
Когда Алекс спросил, где провел ночь Крей-вен, никто не ответил. Поведение Крейвена озадачило Алекса: почему он уступил Лили, хотя она ему явно небезразлична? Зачем он толкнул ее в объятия другого мужчины и даже предоставил им спальню? Что за странный человек – грубый, алчный, коварный, непредсказуемый. Эта странная дружба не давала ему покоя. Он заставил Лили рассказать, что кроется за их отношениями.
Сунув руки в карманы, Алекс расхаживал по дому. Почти вся мебель была зачехлена. Стены покрашены в холодные тона. Полы устланы коврами или отполированы. В каждой спальне были мраморные камины и гардеробные. Комната Алекса была огромная, с расписным потолком. В центре особняка помещался белый с золотом бальный зал, отделанный мрамором, с канделябрами и семейными портретами по стенам.
После помолвки с Каролиной Алекс провел здесь несколько месяцев. Устраивал балы, на которые приезжала Каролина с семьей. Они танцевали, и ее янтарные волосы сияли, освещенные многочисленными свечами. Когда она погибла, он перестал приезжать в поместье, где все хранило память о ней. Теперь же в воспоминаниях не было боли, а только сладкая печаль.