100 shades of black and white
Шрифт:
С учетом того, что это один из рыцарей Рен, вполне понятно, чем заканчивается этот поединок. Разбитый нос, несколько синяков, и Рэй, ковыляющая в медпункт с парой сломанных ребер.
– Я не хочу об этом говорить, – роняет она, и двери за ней с шипением закрываются, оставляя ее в царстве дроидов и чанов с бактой.
А Кайло по другую сторону в полном недоумении.
Он никогда больше не лез в ее голову с того памятного раза, когда это сперва проделал Сноук, а после Рэй не могли откачать несколько дней. Учитель
И это будет совсем скоро.
Пока она лежит в его постели, изображая из себя статую мученицы, Кайло старается держаться подальше от своей каюты, своего корабля. И лучше если через пару систем.
Но солнце, занимающееся над Ганимедом, ослепительно золотое, до боли напоминает ее глаза. Плавленый песок.
Она флиртует с рыцарями. Кажется, это Сорк Рен, со спины похож. Рэй касается его руки словно ненароком, перебирая плотную ткань пальцами, и ведет их дальше, к плечу. Смеется заливисто, громко и совершенно ненатурально.
А потом они уходят вдвоем, и Рэй держится так прямо, будто палку проглотила, но даже это не поможет ей быть хоть немного наравне со здоровяком Сорком.
Кайло совершенно не хочет думать об этом. И о том, почему она выбирает высоченных мужчин.
И уж тем более ему отвратительно чувствовать запах секса, остающийся на ее коже, когда она возвращается позже, забираясь под одеяло и устраиваясь рядом с ним.
– Завтра будешь ночевать там, где была, – ему требуется вся сдержанность, чтобы не сорваться. Он машет рукой, и лампы послушно гаснут, погружая все в голубоватый мрак.
Однако спать Кайло не может.
От нее тянет слишком невыносимо. Отвратительно. Чужой похотью.
И, может, поэтому ему мерещатся его собственные пальцы, все в ее крови, как тогда в душевых. Только сейчас больше не хочется вытирать их. Хочется облизнуть.
– Она тянет тебя назад, Рен, – замечает Сноук. – Ученики должны превзойти своих учителей, но она всего лишь обуза. Избавься от нее.
Это прямой приказ, и когда он исходит из уст учителя, Кайло не может не повиноваться.
Он даже возразить не сможет, в голове стоит гул, а ощущение чужого прикосновения настолько сильно, что наизнанку выворачивает.
– Слушаюсь, учитель, – шепчет Кайло, стараясь не думать ни о чем. Он подумает позже. Возможно.
За него все решает случай. Великое провидение, явившееся в виде повстанцев.
Они хотят войны, и Сноук желает этого не меньше.
– Ты идешь со мной, – кидает Кайло Рэй. Она сидит в центре тренировочного круга и молчит, даже не собираясь поворачиваться к нему.
Ее медитация не имеет ничего общего с Силой, потому что Сила
– Рэй! – он ненавидит, когда она его игнорирует. В последнее время это происходит куда чаще, чем раньше.
– Слушаюсь, учитель, – соглашается она. Однако позы так и не меняет.
Он может сколько угодно злиться, упертость Рэй не переспорить никому.
– Держись позади меня, – требует Кайло, ступая на землю. Вернее, просит, умоляет, но только мысленно, потому что она не должна знать, как далеко это все зашло.
– Но… – Рэй тянется к бластерам. Ей, конечно же, хочется воевать. Это ее первая битва, и ей совсем не страшно.
– Никаких но! Ты будешь держаться сзади и прикрывать тыл. Тебе все ясно? – ему приходится встряхнуть ее за шиворот черной робы падавана, чтобы она пришла в себя. –Иначе я сам тебя убью ненароком.
Ее глаза – расплавленное пустынное золото. И они манят к себе, хотя сейчас совсем не время.
– Я поняла, – обижается она, вырываясь из хватки, глядит исподлобья и жжется раскаленным золотом, в котором столько всего намешано. Обида, капризность и что-то другое. Неумолимость.
– Пойдем, Рэй, – это все, что он может сейчас, когда земля трясется от взрывов, а в воздухе пахнет паленой плотью – гладить ее по щеке рукой, затянутой в перчатку, оставляя невидимый след ласки, которую никогда не сможет выразить.
От этого она сразу стихает. И убийственная суровость в глазах исчезает.
Им приходится разделиться, и Кайло почти не видит ее в битве. Ее нет, остается только ловкая гибкая тень, скользящая над землей. Смертоносная и бесконечно прекрасная.
Но это стоит ему слишком дорого.
Он отвлекается, потому что боится, что с Рэй что-нибудь случится. Он повел ее на смерть, потому что так приказал Сноук, но теперь оглядывается по сторонам, ищет ее тень.
– Рэй!
Все замирает, и звук меча кажется слишком громким, а через мгновение ему в бок вгрызается арбалетный болт. От удара его швыряет на колени, и мысли сами собой теряются, исчезают. Слишком уж больно.
Перчатка, которую он прижимает к ране, уже вся блестящая и мокрая от крови. Как и земля под ногами.
Кажется, он все же не всесилен.
В толпе Кайло видит только одни глаза. Золотые, наливающиеся яростью и болью, они словили его давным-давно, прожгли насквозь не хуже болта, и до сих пор не отпускают.
– Нет! – умоляют они. – Нет.
Он не знает, может, это ему чудится. Может, он уже почти умер, и это все просто капризы человеческого разума, но голос Рэй становится громче.
Он перебивает чужие крики и стоны, он громче выстрелов и гула кружащих над землей кораблей. Он громче всего.