100 shades of black and white
Шрифт:
— Тебе стоит иногда отдыхать, — замечает Кайло, вид её окровавленного лица больше не пугает его, наоборот. В нем есть что-то притягивающее.
Так срастается рассеченная кожа, понимает он, так сходятся волны, разрезанные ветром. Так разглаживается потревоженный песок. И именно так его влечет к ней. В этой жажде нет ничего плотского, слабого, он просто хочет вернуть себе свою же часть.
Рэй всё равно что его рука, та самая, что была отсечена до плеча, Рэй всё равно что хребет, позвонок к позвонку, и Кайло нужно коснуться
— Иди сюда, — он подзывает её кивком. — Дай мне, — он вытирает засохшую кровь с подбородка рукавом, — я помогу.
— Ты не жалеешь, что больше не чувствуешь боли? Ничего вообще, — Рэй стоит покорно, морщится, когда он проходится по царапине — она совсем не хочет заживать, одна небольшая ранка, потому что организм уже не поспевает. Но пока еще держится.
— Почти никогда. А что? — когда с подбородком покончено, Рен всё еще остается рядом. Разорвать контакт сейчас всё равно что отрезать себе ноги и попытаться уползти. Возможно получится, но нужно ли?
— Если чувствуешь одно, то и другое тоже... — начинает она нерешительно.
— Нет, так это не работает, — ему стоит сказать ей, что боль никогда не будет иметь ничего общего с тем, что они такое. Боль — простое, понятное чувство. В отличие от засевшей глубоко в подкорке жажды забрать, поглотить. — Оставь, — он отбирает у неё тренировочный шест и бросает на пол. — Тебе он не понадобится.
Для того, что он собирается сделать, им не нужно ничего, кроме них самих.
— Кайло...
Вместо ответа он позволяет ей коснуться его лица. Оно — испещренный морщинами и старыми шрамами кусок живой плоти — единственное, что осталось от маленького Бена Соло до того, как он убил своего отца.
Он снимает с Рэй одежду, и её тело, худое и острое, золотистое, кажется еще более хрупким. По ребрам расползлись цепочки выцветших синяков, царапины и ушибы, вот уж кто совсем не бережет себя.
Рэй вздрагивает, когда он касается её — против жара человеческого тела холод металлических рук кажется почти нестерпимым — но затем привыкает. И сама тянется навстречу его прикосновениям.
Ты часть меня, думает Кайло. Плоть от моей плоти, по тебе, и он ловит под губами тонкую жилку на шее, стремится моя кровь. Твои кости, перехватывает он запястья Рэй, обездвиживая ее, однажды срастутся с моими.
И ты, он усаживает её верхом, позволяя оседлать себя, совсем скоро вернешься ко мне.
Наступает момент, и он становится ею, теперь он чувствует всё, так ярко, будто с него слетела вся металлическая скорлупа, оставив только плоть, будто он снова стал ребенком, который не чувствует Тьмы.
А она становится им, и боль распадающегося тела, тупая, бесконечная боль, уходит.
Что там говорится про пять? Волшебное число, но не для Рэй.
Рэй оно
За здоровенными иллюминаторами разгораются звезды, разваливаясь на куски. Вспыхивают на мгновение, а затем отдаются в зубах, в кости протяжным нытьем, от которого не избавиться. И медленно гаснут.
Сейчас они с Рэй в безопасности. Но далеко внизу, на поверхности безымянной планеты этого не будет. Там война, последняя его битва за власть.
Там Люк Скайуокер, единственный выживший из их рода. Он потерял всё и пойдет до конца.
— Я пойду с тобой, — говорит Рэй. Она не просит взять её с собой, нет, просто ставит в известность как обычно, и хотя Кайло и самому не хочется с ней расставаться, сегодня он был бы рад переубедить её.
— Там опасно, Рэй.
— Я знаю, — её глаза, все в красных прожилках, кровавых пятнышках на ореховой радужке, смотрят по-прежнему бесстрашно. Опасно? Для нее опасно просто жить, дышать. — И всё равно пойду.
— Но зачем, ты ведь скоро умрешь? — он проводит пальцем по её щеке, и именно сейчас совсем некстати сожалеет о том, что уже не может ничего почувствовать. Её кожа, мягкая, золотистая под низким светом Старкиллера, на ощупь словно бумага, или камень, или стекло. Все эти ощущения, воспоминания ощущений мельтешат в голове, так и не сложившись в какую-то определенную картинку.
— Да, — о, она знает. Это знание в ней с самого начала, не с первого вздоха и стука выращенного сердца, оно сидело ещё раньше.
Когда Рэй была частью Кайло, куском его мяса, кровью и костью. Уже тогда она знала, что однажды умрет. Что ж, ей повезло, она хотя бы увидела своего создателя. У неё есть бог, которому можно молиться.
Она стоит рядом, разглядывая разодранные звезды, и на спокойном лице, в самых уголках губ тень улыбки.
— И это всё еще лучшее, что когда-либо происходило со мной.
====== Awakening (Рэй/Бен Соло) ======
Комментарий к Awakening (Рэй/Бен Соло) Вообще-то это к Хэллоуину, и это по мотивам заявки из рейло-соо, но настолько “по мотивам”, что пусть лучше тут валяется)))
От старого городка прямо таки воняло смертью. Сшибало с ног, как говорил Финн, с опаской переступая черту, отделившую мир нормальных людей от «резервации».
Вообще-то у города было свое имя, Блэк Хиллз, Блэк Фоллз, что-то такое... Поди попробуй разгляди под слоем грязи и копоти. Но Рэй почему-то все казалось, что там написано Блад Фоллз. И это навевало, скажем так, совершенно нехорошие мысли.
— Как думаешь, там еще хоть кто-нибудь живой остался? — она покосилась на дорогу, занесенную осенней листвой — конец октября нагрянул как-то внезапно, вместе с ливнями, ржавчиной прелой травы под ногами и первыми заморозками. Но дело ведь было не только в листьях, ну, в них конечно тоже...