100 shades of black and white
Шрифт:
— Джакку? — пилот поморщился, и шрамы на его лице натянулись, превращая его в гротескную маску с белыми краями. — Где, во имя Силы, это Джакку?
Он продолжал смотреть на нее так, будто это она затащила его сюда, на высоту в несколько сотен метров, заперла в спасательной капсуле, а потом еще и по затылку приложила, для верности.
— Джакку — это планета, — Рэй на всякий случай отодвинулась к лазу наружу. Мало ли что этому странному парню в голову взбредет. Она уже видела что-то подобное — люди, терявшие память, никогда не были любезными. Агрессивными, напуганными — да. Нормальными?
Желтое свечение глаз налилось темнотой, и это выглядело жутко. Всего за пару секунд они поменяли свой цвет на карий, а Рэй поняла, что она практически прилипла спиной к крышке лаза и сейчас вывалится, если не перестанет нервничать.
— Я… — мужчина моргнул, и глаза снова заблестели янтарными всполохами, — я не помню.
— Давай мы спустимся, а потом будем разбираться, — быстро пробормотала Рэй, дергая за рычаг и спуская в лаз ноги. За остальными осцилляторами она вернется попозже, если… ЕСЛИ вернется. Но прежде всего хотелось оказаться где-нибудь на открытом пространстве, а не запертой в крохотной капсуле три метра на три, в любую минуту способной развалиться, да еще в компании странного незнакомца.
Что подъемы, что спуски всегда отнимали кучу времени, хотя почему-то сейчас даже темной пустоты, раскинувшейся под ногами, Рэй боялась куда меньше, чем своего нового спутника.
Они спускались медленно и, наверное, излишне осторожно. Застревая на каждом переходе.
Вообще-то Рэй обожала проводить свое время вот так. Ну да, это было тяжело, практически невыносимо, потому что обчищать карманы пьянчуг в кантине у Ункара это одно, а вот попробуйте влезть в упавший звездолет, треснувший пополам, да еще тепленький после падения. Однажды она как-то неудачно оперлась на вроде бы нормальный выступ, и только через секунды три невыносимой боли поняла, что тот был раскален. Волдыри сходили недели три, а ведь она была в перчатках, и все это время Рэй училась держать инструменты в левой руке. Ужасно.
Но сейчас в излишней медлительности можно было обвинять не ее. Она скользила рядом с неназвавшимся пилотом, готовая в любой момент подстраховать, зная, что сейчас ему слегка не по себе, и не только от высоты.
Он осматривался. Обшаривал желтыми глазами свой разбитый корабль, сквозь дыры в обшивке которого пробивался свет, как будто не узнавая.
И молчал.
Отвлекать его сейчас Рэй не рискнула. Любой вопрос, даже самый незначительный, вполне мог спровоцировать панику, и тогда он вполне мог бы сигануть вниз головой. Так что оставалось просто перебирать канаты, отталкиваясь от стенки, и следить за ним.
Он был… таким большим. Даже все пространство грузового отсека, внутри которого они сейчас находились, не могло задавить его мощную фигуру, здоровенные бицепсы, перекатывавшиеся под кожей, и свирепый вид.
И опасным.
Ей следовало держаться от него подальше. Как только они спустятся, она просто отдаст ему один осциллятор, или даже два, а себе оставит последний, и укажет дорогу к посту. Судя по его нынешнему состоянию,
— Почему ты?
— Что? — Рэй так закопалась в собственные размышления, что упустила тот момент, когда он стал разглядывать ее.
— Почему ты нашла меня? Ты сказала, — и он нахмурился, — корабль упал около недели назад.
— Нет, пять. Да, пять дней, — примерно тогда она вусмерть поругалась с Ункаром, который в последнее время зажимал оплату запчастей. И срезал ее долю в пайках. — Корабль упал после заката. Так что желающих поглазеть на это все поближе нашлось немного.
— И почему?
Неужели ей придется все ему объяснять? Похоже, да.
Рэй вздохнула, сдаваясь:
— Дважды в году мы попадаем под тень спутника, Цхахири, так что становится холодно, особенно к ночи. А пустынные черви не любят холод. И греются на солнышке до самого вечера.
— Ну и? — этот парень был явно не знаком с животным миром пустынь.
— А потом они просыпаются, — Рэй постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно более угрожающим. И отбивающим охоту задавать дурацкие вопросы.
— Пять дней, что ли просыпались?
— Нет, просто это были очень холодные пять дней. И мусорщики решили, что пара оплавленных панелей и собственная жизнь — не очень-то сопоставимы.
Он хмыкнул и кивнул, обращая все свое внимание на пустоту под ногами.
Так гораздо лучше. Потому что Рэй не любила разговоры. С кем тут вообще общаться, с хаттами? Или с местными мародерами, готовыми прирезать за паек? О нет, спасибо.
Она и жилище себе обустроила как можно дальше от поста, но так, чтобы в пределах, на всякий случай. К тому же этот парень со шрамами не выглядел очень дружелюбным.
Когда ее ноги коснулись железного пола, Рэй постаралась как можно незаметнее наклониться и ухватиться за посох.
Издалека (да и вблизи, если честно) ее старый верный посох не казался чем-то особенно ценным, зато стальным набалдашником можно было отправить противника в нокаут. Каким большим и сильным он ни казался. Главное, целиться правильно, в основание шеи.
Но незнакомцу дела до нее не было. Вместо этого, стоило ему спуститься на землю, как он тут же выпутался из страховки и направился куда-то вглубь хвостовой части. Он шел, еле переставляя ноги, цепляясь за обуглившиеся стенки, и что-то бормотал себе под нос.
Она могла уйти. С чистой совестью завернуться и бросить его тут, практически в самом гнезде песчаных червей, куда его угораздило приземлиться. И куда Рэй сунулась только из-за голода.
Но вместо этого только обреченно вздохнула, закладывая посох за спину, и потащилась следом. Очень надеясь, что она еще вернется сюда за оставшимися осцилляторами, пока кто-то посмелее не решит последовать ее примеру и не доберется до них раньше.
— Стой! Тебе нельзя так просто тут бродить! — как нельзя некстати нога провалилась в неглубокую дырку, и острым краем оцарапало под коленкой. — Здесь опасно! — Рэй дернулась, но вместо долгожданного освобождения зазубрина еще сильнее впилась в кожу.